Городок Нонстед - [34]

Она вздрогнула.

— Иногда он был жесток ко мне. Нет, он меня никогда не бил. — Она спокойно смотрела в перепуганные глаза Натана. — Никогда. Но в определенный момент он забыл о нежности. Он превращался в зверя.

Ее бледные щеки заливает едва заметный румянец.

— Я заметила, что его ботинки часто в грязи, рубашки разорваны, иногда в волосах были иглы елей. Я спрашивала, зачем он ходит по лесу, но он не отвечал, только махал рукой. А однажды потратил 2 тысячи долларов на снаряжение для сурвивализма. Боже, чего там только не было. Спальник, палатка, GPS, переносная газовая плита, нож, по сравнению с которым тот из “Рембо” годиться только для чистки картошки… Я спросила, зачем ему все это, но он помрачнел и не ответил. Я перестала спрашивать.

Натан прикусил губу и опустил голову.

— Я могу задать вам…

— Меня зовут Ева. — Прервала его хозяйка.

— Послушайте, это прозвучит странно, но…

— Извини, но на этом этапе моей жизни слово “странный” звучит пусто.

— Он уходил по ночам. Вы находили грязь в постели? Хвою, мох?

— Стал ли он оборотнем? — Ева удивленно подняла брови. — Так, как в фильме с Николсоном? Нет. Ладно. Он исчезал на полночи за неделю до своего первого исчезновения, но вернулся в ботинках. Не было и крови под ногтями или чего-то в этом роде.

— Он при вас использовал слово “Отшельница”?

— Нет. — Ева хлебнула остывшего чаю и отложила кружку. — Нет, но это значения не имеет. Я росла в Нонстеде, и знаю, о чем речь. Сожженная проклятая хижина, которая ночью привлекает потерявшихся в лесу и пожирает вместе с рюкзаками. Успокойся.

— Нет, не могу, — отрезал Натан. — Можешь быть в этом уверена. Тут происходят странные вещи, по-настоящему непонятные, и мы ничего не можем исключить. Ни “Одиночества”. Ни НЛО.

— Не верю, что говорю об этом. — Женщина покачала головой.

— Я тоже, — поджал губы писатель. — Послушайте, ваш муж писал дневник? Блог может быть? А может, любил какой-то форум или имел страницу в социальной сети?

— Не знаю. — Ева колебалась. Я старомодна, и держусь в отдалении от компьютеров.

— Может, посмотрим?

— Давай.

* * *

Кабинет Томаса Макинтайра удивил его опрятностью и упорядоченностью. Глядя на ровные ряды папок, компьютер с клавиатурой, прикрытой белой накидкой, корзинку с дюжиной идеально заточенных карандашей, Натан неожиданно понял, что агент по торговле недвижимостью — человек невероятно хорошо организованный и педантичный. Он взял в руки одну из папок. Все условия съема и счета находились в собственных папочках, разделенные на секции, которые были подписаны разными цветами. Это был холодный, нечеловеческий порядок, и Натан постарался побыстрее вернуть том на полку.

И тут он увидел за окном лес. Насколько он ориентировался в местной топографии, это был тот самый лес, в котором скрывалась “Отшельница”.

Он вздрогнул и быстро сел за компьютер. Тот пискнул раз-второй, потом включился вентилятор, а на экране появились первые команды операционной системы. Через минуту Натан смотрел на аскетический серо-голубой экран с десятком иконок. Кроме значков офисных или бухгалтерских программ, был интернет обозреватель и иконка электронной почты.

Почта, если не считать спама, было исключительно служебной. В кэше интернет-обозревателя были 6 страниц. Все они были связаны со служебной деятельностью хозяина. Просмотрев “фавориты”, Натан с возрастающим удивлением понял, что агент использовал компьютер только для работы. Его не было на “фэйсбуке” или в “твиттере”, а текстовый редактор открывали только затем, чтобы написать официальное письмо. И папка “Документы” не давала никаких поводов подозревать, что могло быть иначе.

— Черт, был ли он киборгом? — пробормотал писатель.

— Нет, — ответила Ева.

Его так захватил поиск, что Натан не заметил, как в комнату вошла хозяйка. Он развернулся на компьютерном кресле, готовый извиниться, но слова застыли у него на губах. Лицо Евы было мертвенно-бледным, а глаза — пустыми. Она всматривалась в лес, будто жена в погребальный костер своего мужа.

— Он усталый, но хороший человек, — сказала Ева сухим тоном. — Человек, которого коснулось непонятное проклятие. Только что позвонили из больницы в Моррисона, — добавила она. — Они не могут его разбудить.

* * *

Дождь продолжал идти. Наверное, мир не мог наплакаться.

Они сидели втроем в кухне Анны — задумчивый Натан, крутивший в пальцах чашку с остывшим кофе, Скиннер, качающийся на наклоненном назад стуле, и хозяйка, руки которой были сложены в молитвенном жесте. Сидели и молчали.

— Ничего, — вдруг сказал Натан. — Никаких следов. Что-то случилось с этим человеком, не оставив никаких следов.

— Нет в этом ничего удивительного, — буркнул Скиннер. — Мой старик не вел дневника, а все знали, что до него добралась “Отшельница”.

Натан отхлебнул холодный кофе, скривился и поставил чашку на стол.

— Послушай. — Он повернулся к лесорубу. — Дочь Анны говорила с демоном, который спас ее от педофила. Оуэн стал жертвой черного пса. Пастор Рансберг по телефону говорит с Дьяволом. Не преувеличиваешь ли ты силу этой твоей “Отшельницы”?

— Не знаю, — пожал плечами Скиннер. — “Отшельница” была всегда, и всегда тут творилось зло. Знаю, ее пытались уничтожить, но никому не удалось. Торчит там, в гуще леса, и посмеивается с нас. — Его палец указал в сторону невидимого из этой комнаты леса, и Натан ощутил холодок, пробежавший по спине.