Города в полете - [48]

— Понятно.

Тем не менее, Пейдж не все же не имел уверенности, что все понял. Он слышал имя «Пфицнера» из многих, весьма неожиданных источников за время долгих месяцев, проведенных в космосе. Но насколько он мог определить, после того, как название стало привычным, каждый третий из тех, с кем Пейдж встречался на планетах — либо собирал образчики для фирмы, либо знал того, кто этим занимался. Слухи, служившие единственным надежным средством общения среди космонавтов, доносили, что компания занималась важной правительственной работой. В этом, конечно, нет ничего необычного в наш Век Обороны. Но Пейдж слышал весьма достаточно, чтобы подозревать, что «Пфицнер» являлся чем-то особым. Чем-то большим, наверное, столь же эпохальным, как и исторический Манхэттенский проект. И по меньшей мере вдвое секретнее.

Дверь открылась и во второй раз пропустила Ганна, на этот раз — целиком.

— Все еще нет? — спросил он девушку. — Похоже, он все же не успеет. Жаль. Но теперь у меня есть немного свободного времени, полковник…

— Рассел, Пейдж Рассел, Армейский Космический Корпус.

— Благодарю. Если вы примете мои извинения за задержку, полковник Рассел, я рад провести вас по нашему маленькому предприятию. Кстати, мое имя Гарольд Ганн, вице-президент отделения «Пфицнера», ответственный за экспорт.

— Но я, в данный момент — импортирую, — заявил Пейдж, держа в руках пакетики. Ганн благоговейно взял их и положил в карман своего пиджака. — Но все же с удовольствием ознакомлюсь с лабораториями.

Он кивнул девушке и двери захлопнулись за ними. Он оказался внутри.

По крайней мере, то что он увидел поразило его, как он того и ожидал. Прежде всего, Ганн показал ему комнаты, где поступающие образцы классифицировались и затем распределялись в соответствующие лаборатории. В первой из них, отмеренные части образчиков вкладывались в литровые колбы с дистиллированной водой, взбалтывались для равномерного распределения и затем проходили сквозь серию растворений. Полученные растворы затем использовались для введения в экспериментальные колбы с культурами на специально наклоненных бумажных листах с агаром, и в чашки Петри, содержащие широкое разнообразие питательных сред, которые затем помещались в инкубатор.

— Здесь, в следующей лаборатории — к сожалению доктора Акино в данный момент нет, поэтому мы ничего не можем трогать. Но вы и сами все ясно видите через стекло — мы переносим их с чашек и культур на косом агаре на новые разновидности питательных сред, — пояснял Ганн. — У каждого обнаруженного в образцах микроорганизма имеются целый набор своих собственных культур, так что если он что-либо выделяет, то только в одну питательную среду, чтобы не произошло загрязнения.

— Если это и происходит, то количество должно быть весьма незначительным, — заметил Пейдж. — А как вы обнаруживаете это?

— По его действию. Вам видны вон те ряды чашек с белыми бумажными кружочками в центре и четырьмя желобками на агаре, веером расходящимися от кружочков? Так вот, каждый из этих желобков содержит среду, выделенную одной из чистых культур. Если на всех четырех полосках появляются быстроразвивающиеся колонии бактерий, значит среда на бумажном диске не содержит никакого антибиотика против этих четырех разновидностей. Если же одна или более полосок не развились, или оказались отстающими по отношению к другими, значит есть надежда.

В следующей лаборатории, антибиотики, обнаруженные дисковым методом, применялись уже против целого спектра опасных микроорганизмов. Как пояснил Ганн, примерно 90 процентов открытий отсеивались здесь. Либо из-за их недостаточной активности, либо дублирования спектра уже широко известных антибиотиков.

— То, что мы называем «недостаточно активными» тем не менее, зависит от обстоятельств, — добавил он. — Антибиотик, проявляющий ЛЮБУЮ активность против туберкулеза или против болезни Хансена — проказы — всегда представляет для нас интерес. Даже если он и не атакует никакой другой вирус.

Несколько антибиотиков, прошедших спектральные тесты отправлялись на миниатюрный опытный заводик, где микроорганизмы, производящие их, размещались для работы в отлично вентилируемой ферментативной цистерне. И из этого бурлящего водного лекарственного раствора извлекались относительно большие количества неочищенного лекарства, затем проходившего очистку и отправлявшегося в фармакологические лаборатории для проведения испытаний на животных.

— И вот здесь мы теряем достаточно большое количество в общем-то многообещающих антибиотиков, — продолжил Ганн. — Большинство из них оказываются слишком токсичными для использования внутри — и даже на — человеческом теле. Мы уже тысячи раз уничтожали бациллу Хансена в лабораторных колбах, но при этом обнаруживали, что антибиотик гораздо смертоноснее для жизни, чем сама проказа. Но как только мы удостоверяемся, что лекарство не токсично, или если его токсичность намного меньше терапевтической эффективности, в конце концов он отправляется в наши магазины, в больницы и отдельным врачам для клинических испытаний. Кроме того, в нашем распоряжении — вирологическая лаборатория в Вермонте, где мы испытываем наши новые лекарства против таких вирусных инфекций, как лихорадка и обычная простуда. Небезопасно такой лаборатории работать в столь густонаселенном районе, как Бронкс.