Города - [22]

— Снарки, расскажи-ка мне, что за народ покупает «Зеркальные миры».

— Чудаки. Замечательные личности. Двух одинаковых не встретишь, и каждый из них — самый свободомыслящий. Ну, понятно, многие собирают последние гроши, чтобы купить последний номер. Но мои разговоры с покупателями такого рода заставили бы покраснеть любых профессоров.

Диего взял в руки экземпляр «Музы Гритсэвиджа».

— А кто покупает вот это?

— Да снобы по большей части. У многих словно метла в заднице. Не сказал бы, что хорошо их знаю, ведь они редко снисходят до болтовни с такими, как я.

Диего просиял.

— Ты, Снарки, наставил меня на путь истинный. Ты напомнил, что существует разница между семьей и кланом.

— Рад быть полезным, Диего. А теперь скажи-ка: у тебя в последнем рассказе герой одевает труп родной сестры, которая умерла от чумы, насланной злым колдуном. Как ты проник в его мысли?

— Как я выгляжу?

У дверей особняка мэра, где в свете неоновых огней прогуливались приглашенные, Диего взирал на Волузию с благоговением и самым искренним восхищением. В своем черном бархатном платье, в открытых туфлях на высоких каблуках, с забранными назад и украшенными драгоценными заколками волосами, она как будто сошла с картины, например, с большой фрески, изображающей празднество добродушных гигантов.

— Если красоту оформлять как стиральный порошок, ты бы получила категория «Суперэкономно — плюс сногсшибательная сила».

— Романтический эффект, коего я и добивалась. Bay! Обещай, что будешь и дальше заниматься своей космогонией и не попытаешься написать роман.

— Такое же обещание из меня недавно пытался выудить Йейл Драмгул.

— Надеюсь, ты к Йейлу прислушался. Умный парень, хоть и ядовитый, надо заметить. А теперь — пошли в дом. Не могу устоять перед соблазном!

Огромный, освещенный хрустальными люстрами, богато украшенный танцевальный зал занимал весь третий этаж дома в Гритсэвидже-851, протянувшегося вдоль Бродвея в сторону Трекса. Окна, за которыми открывался знакомый тревожный пейзаж Не Той Стороны Трекса, были скрыты шторами от потолка до пола, служившими драпировкой для невысокой эстрады. В этот вечер на эстраде за столами с льняными скатертями восседали: мэр Джобо Копперноб, его почетный гость, мэр Палмердейла Моасир Куин, и ассорта из привилегированных чиновников, домочадцев, друзей и финансистов с обеих сторон. Слева от эстрады, на более скромной по размерам площадке, размещался оркестр из пяти человек. Музыканты уже собрались и пробовали ноты. Диего обрадовался, увидев коллектив Рамболда Прага в полном составе: Лидия Кинч, Скриппс Скегуэй, Люсерн Кейнбрейк и Редди Диггинс. Сам трубач еще не появлялся.

Стену, примыкающую к Центру, закрывал колоссальный буфет: замороженные креветки, нарезка говядины, тонкие ломтики ветчины и поджаренные куриные крылышки, разнообразные салаты и пунши. Умелые и общительные бармены орудовали за стойкой открытого бара, смешивая «Арканум», «Баззер», «Космополитен» и другие коктейли. Вдоль двух стен выстроились складные стулья, но гости по большей части оставались на ногах. Они манипулировали тарелками и бокалами и сновали от одного беседующего сборища к другому. Центр танцевального зала оставался пустым, от публики его отгораживали бархатные тросы, укрепленные на бронзовых подставках.

— Я умираю с голоду! — объявила на весь зал Волузия. — Диего, ты понимаешь, что сегодня мой обед был прерван пожаром на складах на Стапеле-833? Мне едва хватило времени принять душ и привести себя в божеский вид перед встречей с тобой. Давай есть!

Диего позволил утянуть себя к столу с едой. Ему было неуютно во взятом напрокат смокинге, он сомневался, что сумеет удержать тарелку и стакан одновременно, а потому ограничился кружкой терпкого пунша, хотя и был не менее голоден, чем Волузия. В то время как она до краев наполняла свою тарелку мясом и рулетами, он пристроился к подносу с канапе и съедал их одно за другим, когда никто не смотрел. Между тем особо важные гости ужинали на возвышении в более элегантной манере. Их обслуживали сновавшие непрекращающимся потоком официанты.

Волузия возвратилась к нему и впилась в сандвич, состоявший из трех пластов мяса и стольких же слоев хлеба.

— Вол, я же ни с кем здесь не знаком! Ты обязана свести меня с некоторыми персонажами.

Шумно глотнув, Волузия указала в сторону рукой, в которой держала оставшуюся половину сандвича.

— Это Толкен Синсалида, Генеральный инженер мэра. Левее — Муццио Кловз, король панчбордов. Само собой, этот парень с фотоаппаратом — Мейсон Джинджерпейн. А вот этот, с мелкими глазками, в белом костюме — его босс, издатель «Ятагана» Людик Рукенхайм. Кого тебе еще назвать?

— Пока достаточно. Откуда ты знаешь столько народа?

— Я же тебе говорила. С тех пор, как я спасла эту дряблую тушу, я превратилась в любимую собачку Копперноба, его «связью с рядовым избирателем». Сейчас он водит меня на все официальные мероприятия. Там я и познакомилась с большинством этих крахмальных воротничков.

Диего в изумлении покачал головой. Способность Волузии весело принимать все, что бы ни подбрасывала ей жизнь, не переставала поражать его.