Город живых - [8]

Первым делом он собрал всех руководителей служб города на совещание. Главу полиции, начальника медслужбы города, директоров заводов – всех, кто обладал в городе реальной властью. Он сумел доказать необходимость введения в городе военного положения и беспрецедентных мер безопасности. Умных он убедил, упрямых заставил, несговорчивых уничтожил. Полковник действовал быстро и жестко. В течение дня были взорваны все мосты через речку. Город получил защиту в виде естественной водной преграды. Половина личного состава батальона охраны была послана на охрану оставшегося коридора. Было перекрыто автомобильное движение как для въезжающего, так и выезжающего транспорта. Вся доступная строительная техника была брошена на возведение преградной полосы, закрывая последний сухопутный доступ в город. Оставшиеся солдаты вместе с полицией организовали постоянное патрулирование улиц города. По радио, местному телевидению постоянно транслировалось обращение полковника Еременко к населению. Горожан просили оставаться в домах, не выходить на улицу. Сообщать патрулям о местоположении инфицированных.

Особые приказы получили патрули. Уничтожать всех зараженных, а также всех имеющих даже малейшие признаки ран, нанесенных зомби. Неизвестно, сколько невинных было убито в первый месяц обороны, возможно немало. Только ни в каком другом месте властям не удалось сохранить восемьдесят процентов населения.

Такими же драконовскими методами решались проблемы беженцев. На единственном оставленном КПП все желающие попасть в город тщательно осматривались медиками. При малейших подозрениях на инфекцию беженцев убивали. Многие переплывали через реку. Все они отлавливались и доставлялись в общий карантинный лагерь, разделенный на множество отдельных зон. Под лагерь использовался один из заводов, стоящих на окраине города. Людей сажали в отдельные клетки по десять человек. Если в течение недели инфекция не проявлялась, задержанных отпускали. Если же в клетке появлялся мертвяк, то оставшиеся проходили карантин повторно. Охрана на заводе также имела приказ стрелять без предупреждения в любого, кто попытается нарушить режим или появятся подозрения в инфицированности.

В городе был объявлен комендантский час. Эта мера позволила на корню подавить попытки грабежей и мародерства. Порядок наводился железной рукой. Из мужской части населения создавались гражданские отряды правопорядка, благо оружия и боеприпасов на военных складах было предостаточно. Вскоре очаги эпидемии в самом городе были ликвидированы.

Для предотвращения голода все запасы продовольствия на госпредприятиях и коммерческих фирмах были реквизированы. Пригодились и военные запасы. Резко был ограничен порог энергопотребления. Электричество подавалось только в ограниченные временные промежутки. Ночью освещались только улицы, давая патрулям возможность эффективно работать. Жилые же дома погружались в непроглядную тьму.

Город выжил в первые месяцы катастрофы, и это было самым главным. Были сохранены человеческие жизни. Был шанс выжить.

Карантин

Три дня карантина для Данила тянулась бесконечно. Развлечений в тесной камере было немного – четыре замусоленные книги. Кроме чтения время можно было коротать только беседами с постояльцами соседних камер. Вместе с курсантами в карантинном блоке отсиживали необходимый срок рейдеры. Привилегированный класс – элита службы внешней безопасности. Ветераны, проверенные не одним десятком дальних вылазок. Обычно ребята охотно трепались о своих похождениях. С юмором рассказывали о боях и приключениях, дорогах. Делились скудными новостями из дальних колоний. Да только вот настроения для милых бесед у рейдеров на сей раз не было. На расстоянии каких-нибудь нескольких метров, за толстыми бетонными перегородками умирал их товарищ.

– Пашка, ты как? – Командир рейдерского отряда лейтенант Константин Бережной пятый раз за час задавал один и тот же вопрос. Хотя в душе давно смирился с потерей товарища.

– Плохо, Кот, – прошелестел в ответ тихий голос.

– Может, простуду схватил, вон как холодно было. Весна ж, она обманчива. Помнишь, как Федор в прошлый раз загрипповал.

– Вряд ли. – В камере Павла зашуршало одеяло и послышался сдавленный кашель.

– Ты прости меня, командир. Не понял я сразу, что достал он меня, мертвяк проклятый. Ты ж сам видел. Я ему башку снес раньше, чем он меня с ног сбил. В куст шиповника повалил, подлюка. Я и думал, что там оцарапался. А он, видно, когтями полоснуть успел.

– Да погоди ты себя хоронить. – В голосе Константина звучало легкое раздражение. Он злился на себя за проклятую случайность. Ведь так чисто сработали. И вот. Дурацкая случайность, которая стоит жизни его друга.

В камере Павла опять послышался кашель.

– Прости, что тебя и ребят мучаю. Смалодушничал я. Если б сразу наверняка знал, что задели. Пулю бы в лоб пустил, да и все. А теперь и из вас душу тяну, и самому тошно. Не хочу, понимаешь, не хочу я в тварь превращаться. Как подумаю об этом, выть хочется.

– Подожди, Пашка, – тяжело произнес командир, – внимательно подумай, это точно?

– Да, точней не бывает. Совсем скрутило.