Город женщин - [12]

– Ну вот, Роланд. Теперь ты самая симпатичная девчонка среди нас.

Роланд и не думал возражать. Он напоминал фарфоровую куколку и даже, кажется, выщипывал брови (что не ускользнуло от моего экспертного взгляда). Меня поразило, что он даже не пытается вести себя по-мужски. Во время разговора он манерно жестикулировал, точно юная дебютантка. И даже не вытер помаду со щек! Он будто сознательно хотел быть похожим на девушку. (Прости мою наивность, Анджела, – в девятнадцать мне еще не доводилось сталкиваться с людьми, предпочитающими однополую любовь. По крайней мере, с мужчинами. Лесбиянок-то я видела сколько угодно. Все-таки год в Вассаре не прошел даром: даже я была не настолько наивной.)

Тут Пег переключилась на меня:

– Итак! Вивиан Луиза Моррис! Чем же ты намерена заняться в Нью-Йорке?

Чем я намерена заняться? Да вот этим самым! Распивать мартини с артистками бурлеска, слушать рассказы о театре и сплетни мальчиков, похожих на девочек! А еще – познакомиться с теми, у кого в жизни много секса!

Но вслух я этого, конечно, не произнесла. Мне удалось успешно вывернуться:

– Для начала я хочу немножко осмотреться. Понять, что к чему.

Теперь все уставились на меня. Ждали продолжения? Но какого?

– Я ведь совсем не ориентируюсь в Нью-Йорке, вот в чем главная беда, – добавила я, чувствуя себя полной идиоткой.

В ответ на мою глупую реплику тетя Пег взяла салфетку и набросала на ней карту Манхэттена. Жаль, что я не догадалась сохранить тот рисунок, Анджела. Ни до, ни после мне не доводилось видеть схемы прелестнее. Тетя изобразила остров в виде кривой морковки с темным прямоугольником посередине, обозначавшим Центральный парк; тонкими волнистыми линиями были отмечены реки Гудзон и Ист-Ривер; значком доллара в самом низу – Уолл-стрит; музыкальной ноткой вверху – Гарлем, а яркая звездочка в самом центре указывала место, где мы сейчас находились: Таймс-сквер. Центр мира!

– Вот, – сказала тетя, – теперь не заблудишься. Малышка, потеряться на Манхэттене невозможно. Просто читай названия улиц. Они пронумерованы по порядку – проще некуда. И помни, что Манхэттен является островом. Люди часто об этом забывают. В какую сторону ни пойдешь, упрешься в берег. Увидишь реку – поворачивай назад и шагай в противоположном направлении. Запросто сориентируешься. Тут и тупица разберется.

– Даже Глэдис разобралась, – поддакнул Роланд.

– Полегче, солнышко, – осадила его Глэдис. – Я родом отсюда.

– Спасибо! – Я сунула салфетку в карман. – А если вам нужна помощь в театре, я буду только рада поучаствовать.

– Ты хочешь помочь? – Кажется, Пег удивилась. Она явно на меня не рассчитывала. Интересно, что родители обо мне наплели? – Что ж, тогда подключайся к Оливии в конторе, если тебе не претит бумажная работа. Счета и всякое такое.

Услыхав это предложение, Оливия побелела, и я, боюсь, тоже. Меньше всего на свете мне хотелось помогать Оливии, да и она не горела желанием брать меня в напарницы.

– Или можешь работать в кассе, – продолжала Пег, – продавать билеты. Петь ты, конечно, не умеешь? Да и с чего бы. В нашей семье певцов отродясь не водилось.

– Я умею шить, – сказала я.

Наверное, я говорила слишком тихо, потому что никто даже не обратил внимания на мои слова.

– Пег, а почему бы не записать Вивиан в школу Кэтрин Гиббс, где учат на машинисток? – предложила Оливия.

Пег, Глэдис и Селия хором застонали.

– Оливия каждую из нас пытается засунуть в школу Кэтрин Гиббс на курсы машинисток, – пояснила Глэдис и поежилась в притворном ужасе, будто учиться печатать не легче, чем махать кайлом в лагере для военнопленных.

– Кэтрин Гиббс заботится о повышении занятости среди женщин, – парировала Оливия. – Девушки достойны востребованной профессии.

– У меня есть профессия, хоть я и не машинистка, – возразила Глэдис. – И я очень востребована! Востребована вами! Вы же сами меня и наняли!

– Артистка бурлеска – не профессия, Глэдис, – ответила Оливия. – Сегодня работа есть, завтра ее нет. Совершенно ненадежное занятие. А вот секретарши везде нужны.

– Я не просто артистка бурлеска, – с оскорбленным видом поправила Глэдис. – Я ведущая солистка кордебалета. Ведущая солистка без работы не останется! И вообще, если у меня кончатся деньги, я просто выйду замуж.

– Не вздумай учиться на машинистку, малышка, – сказала Пег, обращаясь ко мне. – А если и выучишься, никому не признавайся, иначе тебя засадят за пишущую машинку до конца твоих дней. Хуже только профессия стенографистки. Все равно что заживо себя похоронить. Стоит взять в руки блокнот для стенографии, и уже от него не избавишься.

И тут – впервые с тех пор, как мы поднялись наверх, – неземное создание, сидевшее на диване в другом конце гостиной, внезапно заговорило.

– Ты, кажется, сказала, что умеешь шить? – спросила Селия.

Я снова удивилась, насколько низкий у нее голос. Теперь она еще и смотрела прямо на меня, отчего я слегка струхнула. Не хотелось бы, говоря о Селии, злоупотреблять эпитетом «знойная», но ничего не поделаешь: от нее действительно исходил жар, даже когда она не прикладывала специальных усилий. Выдержать ее горячий взгляд оказалось непросто, поэтому я просто кивнула ей, а ответ адресовала в сторону Пег, как более безопасную: