Город вампиров - [33]

Мерри Боунс искусно орудовал скальпелем и доказал свой талант мясника. И однако, ни единая капля крови не пролилась под острием инструмента; очевидно, живым оставалось только сердце пациента, оболочка же была мертвой и сухой.

— Внимательно, прошу вас! — сказала Полли. — Моя жизнь привязана к хозяину нитью нервной ткани, которую вам необходимо перерезать, прежде чем заняться сердцем. Вы найдете в перикарде одиннадцать таких нитей, по одной на каждый из аксессуаров. Моя нить — первая справа. Видите ее?

— Вижу, — отвечал Мерри Боунс, осторожно перерезая нить.

Бывшая Полли почувствовала такой удар, что железный гроб подпрыгнул на месте.

Обнажилось сердце: оно было краснее вишни и совершенно свежее. Наша Анна, прижимая к ноздрям флакончик с солью, с любопытством осмотрела его. Она никогда не проходила мимо возможности узнать что-либо новое.

— Хорошо ли горит жаровня? — спросила Полли.

— Да, — ответили Нед и Джек, которые успели позаботиться об этом.

— Тогда прощайте, хозяин!.. Я буду долго вас оплакивать… Вперед!

Мерри Боунс взял из рук доктора Магнуса железный черпак с заточенными краями и, ловко погрузив его под сердце, извлек орган неповрежденным.

Глаза Мистера Гоэци помутнели.

Монументальная музыка, сотрясавшая мраморные блоки, взмыла к сводам громким стоном.

— Скорее! — воскликнула Полли. — Поджарьте его! Сожгите сердце моего соблазнителя! Но главное, не теряйте пепел — боюсь, он нам очень пригодится. Что на часах?

Наша Анна обратилась к своим часам. Стрелки показывали без четверти двенадцать.

— Все зависит от вас, — сказала Полли. — Дорога до центральной площади далека, а вход только один. Поддайте жара!

Так и было сделано. Все принялись дуть на угли в жаровне; сердце вампира вскоре начало потрескивать и дымиться на огне. Затем пламя охватило его. Оно горело, как рождественский пудинг, пропитанный ромом — и тем временем тело г-на Гоэци в мраморной раковине уменьшалось, а его глаза с ужасающей быстротой вращались в орбитах.

Черпак раскалился докрасна. Мерри Боунс удерживал его с помощью своей куртки, политой водой и сложенной в несколько раз. Остальные дули на угли, подгоняемые голосом из гроба.

Сердце рассыпалось в прах. То, что осталось в раковине от г-на Гоэци, представляло собой очень тонкую и прозрачную пленку, под которой виднелись мертвые фигурки: попугай, собака, лысая женщина, бородатый трактирщик и мальчик с обручем.

Мертвенная музыка перестала звучать, холодное пламя курильниц угасло, статуи девушек бесшумно повалились с постаментов и лежали на мраморной крошке пола, а под сводом все кружилась, неслышно взмахивая крыльями, большая черная кукушка голландских часов.

— Дело сделано, — сказала Полли, вновь обретя в гробу душевное равновесие. — На миг я почувствовала головокружение, но это прошло. Теперь нужно выбраться отсюда. Вам знакомо учение доктора Самуэля Ганемана, изобретателя гомеопатии? Когда я чувствую себя хорошо, я не очень доверяю медицине; но я абсолютно убеждена, что лучшее средство от вампира — это пепел вампира. Возьмите по две или щепотки пепла хозяина, чтобы использовать при случае, а остальное держите в черпаке. Сколько у нас времени?

— Сейчас без четырех минут полдень, — был ответ.

— Вперед! Шевелите ногами! Унесите меня прочь!

Путешественники тотчас вышли из мавзолея, бросив внутри теперь уже бесполезную жаровню и остаток угля. Гроб несли Эдвард С. Бартон и художник, так как Мерри Боунс, вооружившись черпаком с превращенным в пепел сердцем г-на Гоэци, прикрывал отступление. Не улыбайтесь: вы скоро удостоверитесь в необыкновенных свойствах данного препарата.

Что касается доктора Магнуса Сегели, то несчастный отец решил взять с собой статуи дочерей. Но он был не в силах поднять статуи, которые были слишком тяжелыми, и вместо того бросился к останкам г-на Гоэци, решив растоптать их на досуге в своем кабинете, подвергнув самым позорным оскорблениям. Она не нашла в себе мужества упрекнуть доктора за этот ребяческий, но законный план мести.

Они вышли. Снаружи все было, как и раньше, неподвижно и безмолвно, но что-то изменилось в ровном, чуть зеленоватом оттенке мрачных и великолепных перспектив. Подобно тому, как приближается рассвет, пробуждаясь в ночи и рассеивая среди тьмы таинственные проблески, среди этих блеклых гигантов пытался родиться цвет. Он поблескивал красным в глубинах мертвенной атмосферы, и в тишине зарождались смутные шепоты…

Наши спутники мчались по улицам Селены, подгоняемые возгласами Полли, которая задыхалась от крика в своем гробу, как жокеи в Эпсоме. И действительно, можно было видеть, что у нее имелись на то некоторые основания. Шепоты звучали громче, разливаясь в тишине, расплывчатый красный свет становился ярче, и уже слышен был шум крыльев огромной черной кукушки, описывавшей круги над караваном.

К тому времени, как наши друзья добрались до прохода с изваянием змеи, это величественное мраморное животное начало медленно свивать и распускать свои кольца, и они, полупрозрачные и ранее бесцветные, приобрели невыразимо богатый зеленый оттенок.

В тот же миг, раскат грома из-под главного купола наполнил пространство гармоническими вибрациями, и недвижные бледные усыпальницы, простиравшиеся до самого горизонта мертвого города, вернулись к жизни, залитые ярко-зеленой цветовой волной, а прежде черные линии на стыках камней стали алыми, как длинные зигзаги огня…