Город уходит в тень - [4]
И все-таки многие вспоминают то время, проведенное на хлопке, с ностальгической нежностью. Кстати, если кому и удавалось что-то заработать на хлопке, так именно привычным к сбору узбекам.
И все равно я настаиваю, что все нации в Узбекистане жили одинаково. Одинаково не в смысле казарменного житья, а в том, что пользовались всеми преимуществами советского строя. Понятно, что высокопоставленные чиновники ездили в лучшие санатории, но в Ташкенте было множество заводов, фабрик, крупных предприятий (самым крупным был погубленный завод имени Чкалова, выпускавший Илы). Почти у всякого предприятия был свой клуб или Дворец культуры (какой роскошный дворец был у текстильщиков), где было множество студий по интересам: изостудии, драматические, литературные, музыкальные… во Дворце текстильщиков были даже народный театр и скульптурная студия. Каждый, повторяю: каждый, независимо от национальности, мог прийти в любой клуб, любой дворец и заниматься совершенно бесплатно. Дворец Великого князя в то время отдали пионерам, и занятия там тоже были бесплатные. Я сама играла в тамошнем оркестре, а муж ходил в музыкальную школу.
Каждый, независимо от должности и национальности, мог прийти в профком и попросить для себя путевки: на предприятиях были свои санатории, профилактории, пионерские лагеря, свои медпункты.
Еще зимой профорги обходили всех и спрашивали, кому нужна путевка в пионерлагерь. Все путевки были почти бесплатными: платил профсоюз. Мне очень трудно отделить узбеков от остальных наций; у всех были одинаковые права.
И самым главным правом было право учиться.
В жизни бы не поверила, что когда-нибудь узбекская молодежь вместо сидения за партами будет улицы мести и цемент месить в чужих городах.
Право на учебу имел каждый. Колонизаторы и тираны сделали обязательным десятиклассное образование. Интересно, какое образование получают сейчас жители кишлаков? Впрочем, дворникам и рыночным торговцам грамота не нужна.
А тогда более прогрессивные узбеки отдавали детей в русские школы и русские группы вузов, но в городе имелись и узбекские школы, и узбекские группы. Сейчас в это трудно поверить, но летом преподаватели вузов объезжали кишлаки, поселки, маленькие города и уговаривали (!!!) выпускников школ поступать в институты. И неважно, в каком районе Ташкента ты вырос. Уроженец Кукчи Фахим Ильясов закончил востфак университета, долго работал за границей. Я, росшая в самой обычной семье, закончила престижный ромгерм.
При этом я хочу заметить, что жила на одной улице вместе с Шарафом Рашидовичем Рашидовым. В начале Кренкеля был его дом, кстати, далеко не образец роскоши, в конце — очень бедные дома, и это никому не мешало. Все мы ходили в одну школу. Носили одинаковую форму. Я училась с детьми Рашидова, с сыном второго секретаря обкома партии, с сыном замминистра юстиции, с сыном будущего ректора Политехнического, с дочерьми высокопоставленных чиновников, а потом с сыном председателя узбекского КГБ, и все они вели себя как обычные ученики. Мажоров тогда не было. Никого не привозили в школу на машинах, никто не ходил в бриллиантах и макияже, все были в форме, и ни один не хвастал должностями родителей. Это совершенно исключалось.
Учились все. На дневном, заочном, вечернем отделениях. Были даже заочные институты. Московские. Преподаватели которых разъезжали по всей стране.
И это плавно подводит меня к ответу на поразивший меня вопрос: была ли тогда узбекская интеллигенция?
Смею заверить: не будь советского строя, ни о какой узбекской интеллигенции речи бы не шло. Поймите, до Революции не было никаких театров, никаких выставочных залов, никаких академий наук. Мало того: то, что считается сейчас узбекской интеллигенцией, — пересыхающий ручеек по сравнению с полноводной рекой, да не обидятся на меня мои друзья. Но ведь это правда.
Театры. И прежде всего театр имени Хамзы. Раньше он располагался в бывшем здании широкоэкранного кинотеатра «Ватан». Что только там не ставили! И Камиля Яшена, и «Фархад и ширин» по Навои, и «Бай и батрак» Хамзы, и Шекспира, а какие артисты были! Сара Ишантураева, Абрар Хидоятов, ее муж. Я не видела их игру. Зато бегала (и все мы бегали) смотреть Шукура Бурханова, несмотря на то что спектакли шли на узбекском. Там наушники были. Да мы ими не пользовались — и так все было понятно. Такова была выразительность его игры. Великий актер был!
Театр драмы и комедии имени Мукими. Господи, как там пела Саодат Кабулова! Она мне нравилась куда больше прославленной Халимы Насыровой, уж извините. У той голос визгливый. А Лютфи Сарымсакова! А Малика Каюмова! Там и русские актеры играли, кстати; Кабулова позже пела в театре Навои. Да… Театр Навои, с великими балеринами Галией Измайловой и Бернарой Кариевой… И моя любимая певица Назира Ахмедова, рано ушедшая из жизни.
И Мукаррам Тургунбаева со знаменитым ансамблем «Бахор».
И горячо любимый мной и всеми Батыр Закиров, талантливый певец, художник и режиссер, сумевший создать в Республике третий в Союзе мюзик-холл.
А консерватория со знаменитым органом, который сейчас испоганили, сколько студентов она выпустила, сколько талантов! И балетное училище. И театральный институт. И молодежный ТЮЗ. Хочется вспомнить и Декады узбекской литературы и искусства в Москве, о чем сейчас можно только мечтать.
Ностальгия бывает не только по определенным местам. Определенным зданиям. Определенным, давно исчезнувшим уголкам. Не только по моему Ташкенту, изводящему ностальгией сотни людей. Есть нечто, их объединяющее до сих пор. Независимо от национальности, возраста и нынешнего местопребывания. То тепло, то необыкновенное, приветливое, доброе тепло, та атмосфера дружелюбия и какого-то ежедневного праздника, когда-то составляющая неповторимость Ташкента.
В сборник произведений современной румынской писательницы Лучии Деметриус (1910), мастера психологической прозы, включены рассказы, отражающие жизнь социалистической Румынии.
"Каждый молодой человек - это Фауст, который не знает себя, и если он продает душу дьяволу, то потому, что еще не постиг, что на этой сделке его одурачат". Эта цитата из романа французского писателя Мишеля Деона "Высший круг" - печальный урок истории юноши, поступившего в американский университет и предпринявшего попытку прорваться в высшее общество, не имея денег и связей. Любовь к богатой бразильянке, ее влиятельные друзья - увы, шаткие ступеньки на пути к мечте. Книга "Высший круг" предназначена для самого широкого круга читателей.
Романом "И восстанет мгла (Восьмидесятые)" автор делает попытку осмысления одного из самых сложных и противоречивых периодов советской эпохи: апогея окончательно победившего социализма и стремительного его крушения. Поиски глубинных истоков жестокости и причин страдания в жизни обычных людей из провинциального городка в сердце великой страны, яркие изображения столкновений мировоззрений, сил и характеров, личных трагедий героев на фоне трагедии коллективной отличаются свойством многомерности: постижение мира детским разумом, попытки понять поток событий, увиденных глазами маленького Алеши Панарова, находят параллели и отражения в мыслях и действиях взрослых — неоднозначных, противоречивых, подчас приводящих на край гибели. Если читатель испытывает потребность переосмыслить, постичь с отступом меру случившегося в восьмидесятых, когда время сглаживает контуры, скрадывает очертания и приглушает яркость впечатлений от событий — эта книга для него.
Микки Доннелли — толковый мальчишка, но в районе Белфаста, где он живет, это не приветствуется. У него есть собака по кличке Киллер, он влюблен в соседскую девочку и обожает мать. Мечта Микки — скопить денег и вместе с мамой и младшей сестренкой уехать в Америку, подальше от изверга-отца. Но как это осуществить? Иногда, чтобы стать хорошим сыном, приходится совершать дурные поступки.
Книга посвящается 60-летию вооруженного народного восстания в Болгарии в сентябре 1923 года. В произведениях известного болгарского писателя повествуется о видных деятелях мирового коммунистического движения Георгии Димитрове и Василе Коларове, командирах повстанческих отрядов Георгии Дамянове и Христо Михайлове, о героях-повстанцах, представителях различных слоев болгарского народа, объединившихся в борьбе против монархического гнета, за установление народной власти. Автор раскрывает богатые боевые и революционные традиции болгарского народа, показывает преемственность поколений болгарских революционеров. Книга представит интерес для широкого круга читателей.
Даже в парфюмерии и косметике есть пробники, и в супермаркетах часто устраивают дегустации съедобной продукции. Я тоже решил сделать пробник своего литературного творчества. Продукта, как ни крути. Чтобы читатель понял, с кем имеет дело, какие мысли есть у автора, как он распоряжается словом, умеет ли одушевить персонажей, вести сюжет. Знакомьтесь, пожалуйста. Здесь сборник мини-рассказов, написанных в разных литературных жанрах – то, что нужно для пробника.