Город священного огня - [204]

– Мне сказали, – начал он и откашлялся, – или, по крайней мере, у меня такое чувство, что ты и я…

– Не надо, – произнесла она. – Не говори об этом. Если ты не помнишь, то я не хочу об этом слышать.

Одна его рука лежала на ее плече, – другая на талии. Кожа была теплой – не холодной, как она помнила. Он казался невероятно человеческим и хрупким.

– Но я хочу вспомнить, – сказал он, и она вспомнила, как он всегда любил поспорить. По крайней мере, это качество не изменилось. – Я что-то помню – дело не в том, что я не знаю, кто ты, Изабель.

– Ты бы звал меня Иззи, – сказала она, внезапно почувствовав усталость. – Иззи, а не Изабель.

Он наклонился, и его дыхание коснулось ее волос.

– Иззи, – проговорил он. – Я помню наши поцелуи.

Она вздрогнула.

– Нет, не помнишь.

– Помню, – сказал он. Его руки скользнули к ее спине, пальцы коснулись места под лопаткой, отчего она всегда поеживалась. – Прошло несколько месяцев, – низким голосом проговорил он. – И все кажется неправильным. Я постоянно чувствовал, что чего-то не хватает. А теперь я знаю, в чем дело – всего этого и тебя. Днем я не помнил. Но по ночам мечтал о тебе, Изабель.

– Ты мечтал о нас?

– Только о тебе. Девушке с темными-темными глазами. Он легонько дотронулся пальцами кончиков ее волос. – Магнус говорит, что я герой, – сказал он. – И глядя на твое лицо, когда ты смотришь на меня, я вижу, что ты ищешь того парня. Парня, которого знала, который был героем, который совершал подвиги. Я ничего из этого не помню. Не знаю, перестаю ли от этого я быть героем. Но мне хочется снова им стать. Парнем, получающим твой поцелуй, потому что он его заслужил. Если ты только проявишь терпение и позволишь мне попытаться.

Все эти слова были в духе Саймона. Она взглянула на него, впервые почувствовав зарождающуюся надежду в груди, и не убежала от нее. – Я могу позволить. Попытайся. Большего я обещать не могу.

– А я и не жду. – Его лицо озарилось, и в его глазах она увидела тень воспоминания. – Ты сердцеедка, Изабель Лайтвуд, – сказал он. – По крайней мере, это я очень хорошо помню.

– Тесса – колдунья, – сказала Джослин, – хотя и очень необычная колдунья. Помнишь, когда я рассказывала тебе, как боялась наложить на тебя заклинание, которое получают все Сумеречные охотники при рождении? Заклинание защиты? Но появились брат Захария и женщина-колдунья и помогли с церемонией? Вот колдунья, о которой я говорила. Тесса Грей.

– Ты рассказывала мне, что именно так у тебя возникла идея для имени Фрэй. – Клэри опустилась на стул напротив Тессы за круглым столом. – «Ф» из Фэйрчайлд, – размышляя вслух, сказала она. – А остальное от Грей.

Тесса улыбнулась, и ее лицо просияло.

– Для меня это честь.

– Ты была совсем ребенком, ты не могла этого помнить, – сказала Джослин, но Клэри подумала о том, как же знакомо для нее выглядела Тесса в их самую первую встречу, и удивилась.

– А почему ты рассказываешь мне это сейчас? – поинтересовалась Клэри, глядя на свою маму, стоящую возле ее стула, нервно крутящую новое обручальное кольцо на своем пальце. – Почему не раньше?

– Она попросила меня быть здесь, когда решит рассказать тебе, – сказала Тесса своим музыкальным, нежным и сладким голосом с намеком на английский акцент. – И боюсь, я слишком долго была далека от мира Сумеречных охотников. Мои воспоминания о нем сладкие и горькие, но порой скорее горькие, чем сладкие.

Джослин поцеловала Клэри в макушку.

– Почему бы вам обеим не поговорить? – сказала она и направилась к Люку, разговаривающему с Кадиром.

Клэри посмотрела на улыбку Тессы и произнесла:

– Ты колдунья, но дружишь с Безмолвным Братом. Больше чем просто дружишь – это немного странно, не так ли?

Тесса облокотилась на стол. На ее левом запястье поблескивал жемчужный браслет. Она лениво коснулась его, как будто по привычке.

– Все в моей жизни не совсем обычно, но ведь то же самое можно сказать и о тебе, да? – Ее глаза сверкнули. – Джейс Эрондейл очень хорошо играет на фортепьяно.

– И ему об этом известно.

– Это так похоже на Эрондейлов, – рассмеялась Тесса. – Должна тебе сказать, Клэри, что я только недавно узнала о решении Джейса быть Эрондейлом, а не Лайтвудом. Оба почетных семейства и оба мне известны, но моя судьба всегда более тесно была связана с Эрондейлами. – Она посмотрела на Джейса, и на лице ее отразилась тоска. – К некоторым семьям: Блэкторны, Эрондейлы, Карстаирс, – к которым я всегда ощущала особую близость. Я наблюдала за ними издалека, хотя научилась не вмешиваться. Отчасти поэтому я убежала в Спиральный Лабиринт после Восстания. Такое далекое и скрытое от мира место, где я думала, что смогу обрести покой, несмотря на знания о том, что произошло с Эрондейлами. А после Войны Смерти я спросила у Магнуса, могу ли я подойти к Джейсу и поговорить с ним о прошлом Эрондейлов, но он сказал дать ему время. Что нести бремя знаний о прошлом очень тяжело. Поэтому я вернулась в Лабиринт. – Она сглотнула. – Этот год выдался мрачным, настолько мрачным для Сумеречных охотников, для нежити, для всех нас. Столько потерь и горя. В Спиральном Лабиринте ходили слухи, а потом появились Омраченные, и лучшее, что я могла сделать, – это найти лекарство, но не нашла. Как бы мне этого хотелось. Порой не всегда есть лекарство. – Она обратила на Захарию взгляд, полный света. – Но иногда случаются чудеса. Захария рассказал мне способ, как он снова стал смертным. Он назвал его «Историей Лайтвудов, Эрондейлов и Фэйрчайлдов». – Она посмотрела на Захарию, занимающегося с Черчем. Кот забрался на стол с шампанским и радостно опрокидывал бокалы. В ее взгляде читалась смесь раздражения и любви. – Ты не представляешь, что это для меня значит, как я благодарна за то, что ты сделала для моего… для Захарии,что вы все сделали для него.