Город пропащих - [16]

- Будем знакомы, - сказал он, - Федор Артюхов. Все долги отдал. Чист и свободен как ветер. Я в вашем распоряжении, милые барышни.

А грузинчик продолжал заливаться: "Девушкам из высшего общества трудно избежать одиночества..."

Близилась ночь. Они втроем весело провели время в местном парке, посидели в кафешке. Федор с удовольствием играл роль щедрого ухажера, разбрасывая сотенные направо и налево. Он чувствовал себя моряком, сошедшим на берег после дальнего плавания. Белобрысая Инна восхищалась каждой его шуткой и, ничуть не стесняясь подруги, вовсю строила глазки. А Света держалась тихо, сдержанно и как будто бы приглядывалась к свалившемуся, как снег на голову, поклоннику. Такое отношение даже льстило Федору: значит, девушка не шутила, когда писала свое письмо, надеялась на что-то серьезное.

Они вернулись к Светлане домой около полуночи. И Федор с радостью обнаружил, что она, по всей видимости, живет одна. У нее была уютная двухкомнатная квартирка, обставленная современной мебелью. Особым достатком здесь не пахло, но все необходимое имелось. Его только несколько смущало довольно большое количество книг. На близкое знакомство с образованной девушкой он не тянул. Мотаясь по лагерям, а в промежутках ведя жизнь напряженную и беспорядочную, Федору читать было некогда. А вот театр, кино любил он страстно. Может, в нем не развилась, заглохла какая-то артистическая жилка? Во всяком случае, Федор решил, что тушеваться не будет, он обладал другими достоинствами, и потом - у него имелись деньги. Он уже прикинул, как можно было бы нарядить тихую Свету так, чтобы она заблистала ничуть не хуже высокомерной жены Аджиева.

Чай с тортом на ужин был выпит. Самое время уйти. И он ушел бы, но Света неожиданно обратилась к подруге:

- Нам нужно поговорить, Инна.

И та заспешила, насмешливо поглядывая на подругу. А Федор чуть-чуть струсил. "Поговорить" - обещало все и ничего.

- Знаешь, я тебя таким и представляла, - сказала Светлана, когда они остались вдвоем. - Я очень боялась, что там у вас кто-то грамотный пишет для всех письма в газету, и потому все окажется обманом.

Федор хмыкнул и признался, что письма за других писал именно он.

Она рассмеялась. Видно было, как она постепенно расслабляется, привыкает к гостю.

- Выпьем чуть-чуть? - предложила, вставая.

- Я принес. - Федор полез в спортивную сумку. - Вот. Шампанское. Пойдет?

Серые глаза девушки иронически сверкнули. Бутылка была очень дорогой.

- Ты давно оттуда? - как бы невзначай спросила она, доставая бокалы из стенного шкафчика.

Федор заметил, как празднично блеснула там разноцветная посуда. Он понял вопрос и его подоплеку и широко улыбнулся:

- Нет, со старым завязал. Деньги - заработанные. Я сейчас устроился охранником к одному крутому мену.

Она вздохнула и села напротив, подперши подбородок рукой.

- Между прочим, ученый. А сейчас - бизнесмен, - горделиво добавил Артюхов.

- "Настоящий полковник..." - насмешливо пропела Светлана.

- Ну-ну. - Федор смутился. Он, конечно, знал эту песню Пугачевой. - Все чисто, девонька. Я разве похож на лапшегона? - А про себя подумал с нежностью: "роднуля".

Они пили шампанское. Светлана сварила кофе. Федор давно так душевно не отдыхал. Нет-нет и она задавала быстрые вопросы о его прошлом. Федор понимал, что без этого никак нельзя, но вспоминать ему сейчас ничего не хотелось. Перед ним лежал чистый лист, и он решил писать по нему красиво, тем более что девушка все больше нравилась ему. Только бы она оказалась надежной подругой - вот было его единственное желание. За эти несколько часов он многое узнал о ней, о том, что отца она не знала, а мать давно умерла, теперь у нее остался отчим, из близких родственников - только двоюродный брат, почти ее ровесник. Четыре года назад она закончила пединститут, но сейчас в школе не работает. Соседи у нее - "челноки", их шмотьем она и приторговывает на одном из московских вещевых рынков.

- Что делать, Федя, надо жить...

Она смотрела уже поплывшими глазками прямо перед собой, и Федор заметил жесткую складочку, пролегшую у нее на переносице. Вообще-то он не видел никакой особой трагедии в том, что она торговала на рынке. Это казалось ему более удачным вариантом, например, чем торговать своим телом или быть "марухой" какого-нибудь "быка".

- А в школе корячиться лучше, что ли?- сказал он вслух, обращаясь больше к самому себе.

- В школе? - неожиданно вскинулась она, и Федора удивили злые нотки в ее до того нежном голоске. - При чем здесь школа! Никто и не собирался...

Она запнулась, будто остановилась перед барьером, и тут же рассмеялась деланным истерическим смехом.

- Ах, я, кажется, перебила... - Виноватое выражение появилось на ее лице. - Когда ты долго одна, нервы не выдерживают, извини.

Одна... Федор понимал одиночество. Но зачем она сказала ему об этом? Значили ли ее слова, что она устала быть одной и ждет тепла и участия от него?

- Милая... - тихо сказал он и взял ее узенькую кисть в свои ладони. - Жизнь не так страшна, поверь. Вот ты позвала меня, и я пришел.

Светлана казалась беззащитной и дико растерянной. Глаза ее заметались, словно в поисках опоры, а потом их взгляды встретились.