Город пропащих - [15]

Если бы каждый человек чаще задавал себе вопрос, как выглядит и чувствует себя его внутреннее "я", ему бы захотелось стать лучше, совершеннее. И не случайно мы хотим любить и быть любимыми. Это значит - мы хотим стать лучше. В любви человек растет, а без нее сохнет, сжимается, как растение без света и влаги.

Ты спросишь: а долговечна ли любовь? Может быть, любовь заключается только в сексуальной привязанности, а когда он и она надоедают друг другу в качестве партнеров, то кончается и любовь?

Я не хочу "партнера", я мечтаю о человеке, понимаешь? О человеке, с которым можно было бы пройти рука об руку всю жизнь и в горе, и в радости.

Мне не хотелось бы сейчас рисовать ситуацию, когда окажусь вдруг рядом с мужчиной. Пусть это останется моей тайной. Секс - это прекрасно, но все должно происходить само собой. Без того, чтобы что-то планировать или предсказывать. Сама обстановка, тепло дружеского контакта помогут фантазиям, даже самым смелым, воплотиться.

Мне кажется, что настоящее наслаждение можно получить лишь в том случае, если тебя целует любимый... Когда только к тебе обращены его слова, для тебя звучат признания. И никогда и никто не услышит их, кроме тебя.

Возвращайся из своего заточения. И давай попробуем начать новую жизнь вместе. Твоя будущая подруга".

Этот текст - смесь наивных фантазий и некоторого женского опыта пробуждал в нем ожидание захватывающего приключения.

Если она действительно не так страшна, как писала о себе, если не врала, значит, ему сказочно повезло, размышлял Федор. Не придется мыкаться в поисках подруги, во всяком случае сейчас, на первых порах, пока он не обустроен в Москве, да и занятия его еще толком не определились. Ночной визит, подобный тому, что случился в доме Нерсесова в первые сутки его пребывания там, больше не повторялся. А Федор мечтал о близости с женщиной, и даже жуткие события в охотничьем домике, гибель его "бригады" не отбили у него этого естественного желания.

Когда он уже уезжал из нерсесовского дворца (хозяин приказал подбросить его до Москвы), один из охранников на ходу бросил ему: "А Степан-то жив остался". Но и это обстоятельство: что все уже все знают о нем - не могло поколебать его победный настрой. Он знал, что весь этот бывший "ментовник", которым окружил себя Аджиев, и так будет ненавидеть его. Он - чужой среди них и останется таковым, потому что они - псы, а он - волк.

"Ничего, Артик все утрясет", - произнес он про себя тоном прекрасной Елены успокаивающую фразу и тут же забыл о Степане. Тем хуже для него, значит, вторично он, Федор Стреляный, не промахнется.

Мытищи - цель его поездки - плыли уже за окнами вагона.

Он пересек муравейник пристанционной площади и углубился наобум в заросшие зеленью улицы. Казалось, весь поселок заболел летней лихорадкой. Люди, машины, бродячие собаки и кошки - все перемешалось в уютных дворах и переулках. Да и могло ли быть иначе, если липы стояли в цвету, а все окна были открыты настежь. И везде слышались смех, музыка, веселые голоса.

Все это было не менее прекрасно и живительно для души Федора, чем облако, плывущее в небе, цветы на клумбах и задорные пересвисты птиц. Все это было проявлением бешеной энергии под названием "Жизнь". Эта энергия перехлестывала и в нем через край. Федор ловил взгляды женщин и нахально не отводил глаз.

Прошел, наверное, час, пока он, подустав немного, решил спросить нужную улицу. Оказалось, что он все время кружил почти рядом с тем домом, куда шел. Кирпичный, аккуратный такой домик в пять этажей с балконами, забитыми нужной в хозяйстве дребеденью. Коляски под окнами, облупившиеся козырьки подъездов.

Девочка Света жила здесь, и Федор, принюхиваясь к чужому жилью, примерил себя в этом дворе, где мужики играли в домино, и доме, набитом людьми небольшого достатка. Нет, сюда он не вмещался, но девочка Света манила его.

Стоило оттянуть миг встречи. И он потоптался около чахлых кустов, покурил. Из некоторых окон на него уже смотрели с любопытством.

"Девушкам из высшего общества трудно избежать одиночества..." откуда-то сверху выдал шлягер сладкий голос грузинчика.

Федор чуть не рассмеялся и вошел в подъезд.

Открыла ему белобрысая особа в красном костюмчике и здоровенных мужских тапочках на босу ногу. Спросила: "Вам кого?" Но тут же за ее спиной возникла вторая фигурка, стройная, в чем-то цветастом, перетянутом по тоненькой талии ремешком.

- Мне хотелось бы видеть Светлану, - важно сказал Федор заранее приготовленную фразу.

Цветастая фигурка тихонько ахнула, а белобрысая девица оглянулась с удивлением.

- Это ко мне, - ответила ей цветастая. - Заходите. Вас зовут Федор?

Артюхов до последней минуты затаенно думал, что вся история с письмом - розыгрыш.

Теперь он видел перед собой миловидное создание с живыми серыми глазками, с копной вьющихся каштановых волос над бледным лбом. Девушка была свежа и хороша собой. Такие девушки не должны бы писать письма в зону стреляным воробьям вроде Федора Артюхова. Но Света въяве стояла перед ним, смущенно теребя край выбившегося ремешка. Пора было брать инициативу на себя. Артюхов широко улыбнулся и шагнул в прихожую.