Город призраков - [30]

Вот почему всегда так, подумал Коля. Жизнь все время подкидывает отвратительные задачки, ставит его в дурацкие ситуации, извращает любое желание и вообще выглядит фарсом… Он налил себе еще стопку, опрокинул в рот, крупно глотнул, чуть не подавился. Вот, пожалуйста: не хочет пить — а пьет. И идти на «дело», изображать из себя голубого он, разумеется, тоже не хочет — но пойдет как миленький. А желает он крутой преступной карьеры — но разве она может начинаться с роли подсадной утки для какого-то педика?! Судьба у него такая. И вроде бы никто не виноват — а никогда еще не смог Колян действительно добиться своего.

Мишанина компания стала для него семьей. Он не мог ослушаться ни Мишаню, ни Сашу, потому что тогда оказался бы выкинутым на улицу — что делать в этом случае, он не представлял. Прекрасно осознавал, что друзья эти ровным счетом ничего не стоят. Они легко бросят его в момент опасности — и не только его, но и любого другого, хоть самого Сашу. Они пойдут за кем угодно, если пообещать им денег, поубивают друг друга, если это выгодно, — и пальцем не шевельнут только из-за того, что кому-то рядом плохо. Но Коля относился к временным приятелям как к осознанной необходимости. Он никогда не знал ничего другого. Несколько лет провел «по ту сторону забора», отбывая срок за кражу, и еще там понял, что воровское братство — пустой звук. Разочаровался и в этих людях, и в криминальной жизни — но выбора у него не было, он видел перед собой только один путь. Прежние дружки, с кем ходил на кражи и кого выгородил на следствии (в основном для того, чтобы не идти «группой» — потому что получилось бы более тяжкое преступление), потерялись, едва его закрыли. Подруга, на которую, собственно, и уходила большая часть добытых воровством денег, писала письма около года, а потом пропала бесследно. Очень он тогда переживал: смотрел на ее фотографию — и так тоскливо делалось… Даже мать с отцом — и те Колю почти не навещали.

Освободившись и приехав в Питер, решил первым делом устроиться на работу. Коле хватило полутора проведенных в колонии лет, чтобы насытиться тюремной романтикой. Нигде его, конечно, не брали — кому нужен человек с судимостью за кражу по малолетке?! — и помогла, как ни странно, мать, вечно сонная алкоголичка, работавшая дворничихой. Она предложила ему убирать дворы вместо нее, обещала платить половину заработка, но, когда Коля увидел эту половину, он понял, что за такие деньги работать не хочет. Тогда же ему понравилась девушка, смазливенькая блондинка семнадцати лет. Но разве можно ухаживать за девушкой, рассуждал он, не имея средств даже на сигареты?! Коля любил деньги. Что он только ни пытался придумать — оказывалось, что везде нужен хотя бы небольшой начальный капитал. Где его взять? Друзья, с удовольствием «отмечавшие» его возвращение на свободу, каждый день таскали Колю по гостям, поили водкой, угощали — а когда он попросил в долг, никто не дал. Да и не представлял он совершенно, что с этими деньгами делать, чтобы получить желаемую прибыль.

Вот тут он и понял: чтобы выжить, придется снова красть. Вместе с еще одним парнем постарше снял квартиру и зажил свободно, как давно хотелось. Одел свою девушку в кожу и золото, накупил барахла себе, но ему все время казалось мало. Обнаглев, парни пошли на вооруженный разбой. Их чуть не накрыли, пришлось съезжать с квартиры, а приехавшие туда с обыском сыщики конфисковали все, нажитое непосильным трудом. Даже с зареванной подружки сняли золото, честно купленное на наворованные деньги. Коля переселился на чердак в другом районе города и стал намного осторожнее. А еще через месяц они познакомились с Мишаней, который их пригрел, приняв в свою банду.

Коле хватило месяца «вольной» жизни под крылом у Мишани. Работая с этим циничным, злобным человеком, он вдруг осознал, что лучше быть относительно бедным, но свободным. Одно дело дернуть сумочку у зазевавшейся тетки и на следующий день забыть, как эта тетка выглядела, а совсем другое — лезть в квартиру, связывать хозяина, издеваться над ним, выпытывая, где он прячет ценности… У Коли был свой кодекс чести, правда, очень гибкий. Только силы воли для того, чтобы бросить эту компанию, у него не было. Он часто думал о том, что «завяжет» с этими друзьями, начнет жить по-другому… но как? На очередном чердаке, в постоянном ожидании, когда за ним придут призраки; воруя мелочь по карманам в транспорте и умоляя Боженьку, чтобы до зимы его взяли и посадили опять?! Рисуя себе эту печальную картину, он понимал, что никогда не вернется к «честной бедности». Рано или поздно он привыкнет и к страданиям потерпевших, и к неизбежной крови при таких нападениях, и к богатству — когда оно появится…

В последние дни Коля часто ночевал у Саши в коммуналке. Здесь было лучше, чем в ободранной съемной квартире, в которой обитали всем скопом остальные Мишанины «шестерки» — те, у кого не было своего дома. Саша к нему нормально относился: в основном не замечал его присутствия. Ника, пока жила здесь, тоже Колю не замечала. Окончательно переехавшая к Саше Алена частенько раздавала указания — то прибраться, то помыть места общего пользования, то сгонять в магазин. Зато кормила вкусно, бесплатно и без ограничения. А при Нике Коле приходилось готовить самому, потому что эта странная рассеянная девица вообще к плите не подходила. Не из лени: возможно, она бы совсем не ела, если бы ей не напоминали…