Город призраков - [25]

Я молча слушал Вано. Мой товарищ разошелся на славу. И я его не перебивал. Не потому, что он был во многом прав. Просто я хорошо знал Вано. Он был упрям до невозможности. И если ему втемяшилось в голову, что мы должны отсюда уехать и не браться за это дело, то так и должно быть. И когда я попытался переиграть, ему необходимо было выпустить пар мне прямо в лицо. В такие минуты Вано становился необычайно красноречив и мудр. По большому счету, он, обижая меня, пытался доказать, как он всегда оказывается прав. Но я не держал зла на своего товарища. Этот длиннющий монолог говорил о многом. И не иначе означал, что в скором времени мой товарищ со всей серьезностью возьмется за это дело. Значит, у нас вновь был шанс его выиграть.

Вано перевел дух. И даже покраснел от чрезмерной словообильности. Он сам от себя не ожидал столько ума, бьющего через край его лысой башки.

— Ну, что разве я не прав, Ник? — закончил он.

— Абсолютно прав, дружище, — я похлопал его по плечу. — Кроме одного. Законченные негодяи не бывают талантливы. Их талант придумывают глупцы. И сами же верят в это. И в этом убеждают других.

Вано посмотрел на меня с недоумением. По-моему, он начисто забыл про свою высокопарную речь. Он уже опустился на землю. И мои слова были некстати.

— Ты это чего, Ник? — Вано почесал лысую голову. — При чем тут талант? Хотя, конечно. Он нам сейчас очень пригодится в разговоре с этим дураком Гогой.

Да, Вано окончательно спустился на землю. И успокоился. Его взгляд принял осмысленное выражение. Его большой лоб наморщился. Вано входил в роль детектива. И эта роль была ему очень близка. Вскоре мы сидели в кабинете нашего старого приятеля Гоги Савнидзе.

Гога принял нас как старых закадычных друзей. Он громко и взахлеб убеждал нас, как преклоняется перед столичными сыщиками. Особенно, если некоторые из них — в прошлом актеры. В конце концов Гога заверил, что мы будем работать плечом к плечу. И откопаем истину. После слова истина, я тут же перебил Гогу.

— Насколько я понимаю, эта «истина» у вас уже за решеткой?

Гога оценил мою дурацкую шутку. И захохотал на весь кабинет.

— Ох, Ник! Ну, и шутник же вы! За решеткой не истина! За решеткой всего лишь ее малюсенькая частичка!

Гога остался доволен своей метафорой. И покрутил черный пушистый ус. И заговорил с еще большим восточным акцентом. Я подозревал, что он может прекрасно изъясняться по-русски. Но Гога упорно акцентировал внимание на своем произношении. Как и многие недалекие люди, он считал, что акцент придает больше значимости и оригинальности. Тупость всегда прикрывают либо заумными штампованными фразами, либо необычным произношением. Гога выбрал второе, поскольку выучить сложные словесные конструкции был не в состоянии.

Впрочем, я не был настроен против шефа милиции. Гога не был ни хитер, ни властолюбив. Он был таким, каким был. И не скрывал этого. Слегка нагловатым, задиристым и довольно простодушным.

— Так ты считаешь, что Угрюмый не убивал, — прямо спросил у него Вано.

Гога пожал своими квадратными плечами.

— В общем-то я пока ничего определенного не могу сообщить. У меня есть показания всех, кто находился в тот вечер в гостинице. Вроде бы картина ясна, но… — Гога почесал свой затылок, — кто его знает. Вы, впрочем, можете ознакомиться с делом.

И он, протянув нам кожаную папку, тотчас уселся за стол, принявшись что-то писать. Он хотел произвести на нас впечатление делового человека, который не зря протирает штаны на работе. Хотя что еще можно было делать все эти годы шефу милиции, если кража полудохлой курицы становилась в Жемчужным великим событием?

Мы принялись за чтение. Показания жемчуженцев были довольно краткие и похожие друг на друга.

Все одновременно покинули гостиницу. Вместе пошли по улице в одну сторону, поскольку гостиница находилась на краю городка. Затем быстро разошлись по домам, в том числе и адвокат. Ничего подозрительного они не заметили. На пути им никто не повстречался, поскольку в это время горожане уже спят мирным сном. Вот, пожалуй, и все. В общем, каждый из них имел возможность, едва дойдя до дома, вернуться назад.

Чета Кис-Кис дала более распространенное объяснение. Но не выходящее за рамки того, что мы уже от них слышали. Они, проводив гостей, вернулись в дом, убрали со стола, успели помыть пол и посуду. На это ушло не менее часа. Затем, как всегда вышли во двор, проверить все ли в порядке, поскольку частенько здесь шастала Белка, промышляя воровством персиков и груш. И действительно, они услышали какой-то шорох и решили обойти дом. У угла особняка они и заметили Угрюмого, шарившего в карманах лежащего человека, коим впоследствии оказался адвокат. Убитый. Они тут же схватили Угрюмого на месте преступления и вызвали милицию.

Наибольший интерес представляли показания жены убитого — библиотекарши Ларисы Андреевны. Они действительно вместе с мужем, как и все остальные, благополучно добралась до своего дома. Однако уже там адвокат вдруг вспомнил, что забыл в гостинице папку со своими трудами по юриспруденции. Естественно, Лариса Андреевна пыталась отговорить мужа возвращаться в особняк, поскольку было довольно поздно. Но он в ответ только рассмеялся и заверил, что с ним ничего не случиться, так как в Жемчужном вообще ничего не случается. А папка ему очень нужна, потому что он собирается еще поработать, а без материалов ему это будет сделать крайне трудно. Лариса Андреевна не удивилась — ее муж часто работал по ночам. И ложился с рассветом. Она, правда, предложила пойти с ним, но он наотрез отказался. Заверив ее, что ему это будет сделать проще, поскольку он ходит гораздо быстрее. И это правда — Лариса Андреевна давно страдает сильными болями в ногах и быстро устает. А ее муж не хотел терять драгоценное время (он вообще очень ценил каждую минуту) и поэтому ушел один. Она легла спать, не дожидаясь его. И крепко уснула. И только когда ее разбудил звонок в дверь (это был Гога Савнидзе) и она взглянула на часы, то поняла, что что-то случилось, потому что муж еще не вернулся.