— Ублюдки! Что вам надо от меня, грязные поганцы?
— Ты наш-ш… — зашелестели твари, протягивая к варвару длинные безобразные руки. Они скалили слюнявые рты, словно желая улыбнуться, и Конана чуть не стошнило. Уроды подползали все ближе, некоторые уже царапали землю у самых ног варвара, но его самого не касались.
— Вон, вонючие огрызки! Вон, не то я выпущу из вас кишки! — Киммериец положил руку на эфес меча.
Воя, твари отодвинулись немного.
— Ты наш-ш-ш… наш-ш…
— Ваше только дерьмо! Убирайтесь!
Конан выхватил меч, поднял его. Он понимал: если монстры нападут — справиться с ними будет трудно. А скорее, даже невозможно. Слишком много их тут — сотня, а то и две. В темноте нельзя было определить точнее. Одно Конан знал твердо: прежде, чем погибнуть от их вонючих лап, он перебьет несколько десятков, не меньше.
Монстры отпрянули в разные стороны, в страхе глядя на клинок варвара, заурчали недовольно. Неожиданно из их плотной массы поднялась огромная, мохнатая тварь. Судя по тому, что уроды сразу притихли, с Конаном собирался говорить вожак. Покачиваясь на кривых, коротких ногах, он открыл крошечную пасть и зашипел:
— Иди к нам, чужеземец-ц. У нас хорош-шо, у нас много еды, много вина. Любая самка — твоя. И любой самец-ц… Ты наш-ш…
Длинный язык его не помещался в пасти, цеплялся за огромные желтые клыки, и поэтому вожак присвистывал, пришепетывал и причмокивал. Выжидательно глядя Конану в глаза, он помолчал мгновение, потом протянул к варвару мохнатые лапы и опять затянул:
— Ты наш-ш-ш… Иди к нам… У нас хорош-шо-о-о…
— Ну, отродье Нергала, — с яростью процедил Конан сквозь зубы, — я вам сейчас покажу, ваш я или нет.
С этими словами киммериец еще раз поднял меч и сделал шаг к вожаку. Но грязная темная шерсть урода сливалась с темнотой, и Конан промахнулся. Меч просвистел в воздухе, лишь поцарапав монстра. Тот отпрыгнул, взвизгнув, и огромными прыжками поскакал прочь. За ним и остальные проворно поползли, побежали, полетели к своим холмам, оглядываясь на варвара и с удивительным упрямством пришепетывая: «Ты наш-ш…наш-ш… наш-ш-ш…»
Киммериец подождал, пока они скроются в норах, и снова сел у костра. Нескоро наступила тишина — из глубины равнины все еще слышался вой разочарованных уродов. Конан вспомнил слова вожака и раздраженно выругался. Кому нужны мерзкие вонючие самки? А уж тем более — тьфу! — самцы. Варвара передернуло от отвращения. Он подбросил в костер сухих веток и, не мигая, уставился в разгорающееся пламя. Ему казалось, что монстры отвлекли его от чего-то очень важного, может быть, даже главного… Сон! Конан попытался вспомнить лицо Маленького Брата и не смог. Неожиданная тоска вдруг овладела им. Непривычный к подобным чувствам, он заскрежетал зубами, сжал кулаки. К Нергалу все! И уроды, и Лайтлбро — что им всем надо? У него своя жизнь и своя дорога. И пусть сейчас перед ним лишь узкая тропа, он пойдет по этой тропе, потому что ему так хочется. Ему! Конану! Так! Хочется! Он помотал головой, прогоняя прочь ненужные мысли, глубоко вздохнул. К Нергалу все… Надо спать… К Нергалу…
Конан проснулся незадолго до рассвета. Небо светлело, словно в нем отражалось восходящее солнце. Поблескивала, покрытая росой, равнина, и так тихо, так пустынно было вокруг, что все ночные приключения показались ему сном. Он встал, поеживаясь от утренней сырости, подхватил с земли плащ и снова вышел на тропу.
Когда самые первые лучи солнца побежали по равнине, Конан заметил, что холмы, в которых обитали уроды, стали попадаться гораздо реже, чем раньше. Далеко впереди их уже не было совсем. Значит ли это, что путник ступил на другую территорию? Видимо, так оно и есть. Не могут же уроды жить везде.
На горизонте появились неясные очертания города. Замбула? Неужели Замбула? Может ли быть, что тропа, на которую он свернул, просто другой путь в Замбулу? Конан оживился, прибавил шаг.
Тропа явно вела прямо к городу. Только город был какой-то странный. Его неясные очертания, приближаясь, не становились четче. То ли туман обволакивал стены, то ли Конан увидел обычный мираж… Нет, это не Замбула. Но и не мираж. Подойдя к воротам, он дотронулся до них рукой — самое настоящее железо — ворота тихонько скрипнули, открываясь. За ними Конан не увидел стражников, но это еще ничего не значило. Стражники могли стоять за стеной, а могли сидеть на стене. Киммериец не стал долго раздумывать об этом. Он был голоден. Поэтому он распахнул ворота шире и вошел в город, намереваясь первым делом найти кабачок, где можно выпить хорошего вина, съесть баранью ногу и поиграть в кости.
Город оказался невероятно красивым. Даже Конану, который считал, что главное достоинство дома не красота, а прочность, понравились изящные, аккуратные строения, квадратные площади с величественными фонтанами, кабачки, украшенные изнутри картинами, изображающими ломящиеся от яств столы. Голодный варвар, уверенно войдя в первый попавшийся на пути кабачок, сразу уселся за круглый дубовый стол и потребовал себе для начала кувшин пива и баранью ногу. Глухо урча, Конан рвал зубами мясо, обливаясь, глотал пиво и, наконец утолив немного голод, откинулся на спинку скамьи. Теперь он мог расслабиться и осмотреться. Но если расслабиться ему удалось без труда, то на осмотреться сил не хватило. Глаза слипались, мысли путались, и как Конан ни тряс головой, спать хотелось все больше. Тогда он позвал слугу и велел принести пару кувшинов вина.
