Город Оренбург: Материалы к истории и топографии города - [15]

Но попробуйте отказать обывателю в его незаконной просьбе; обыватель сейчас-же начнет отыскивать свои мнимые права и здесь нет границ стремлению обывателя. Он идет с своими просьбами все выше и выше, чувства приличия, чувства меры нет у оскорбленного обывателя. Он как оренбургская вдова унтер офицерша Романова и солдатка Трофилова, которые думали, что их обидели после пожара и посылали прошения «к особам Императорского дома», не указывая к кому именно, но ко всем огульно...

С урегулированием площади у церкви Покрова произошла еще одна история. Эпилог ее разыгрался много позже, именно в 1879 году. Позволим себе напомнить читателю и эту историю, так как в ней характеризуется тот же обыватель, но более высокой пробы.

Дело состоит в следующем.[30] 22 марта 1879 года было доложено оренбургской думе, что после пожара 1864 г. для урегулирования площади около церкви Покрова у некоего мещанина Волжского было приобретено городом его дворовое место за 1440 р. или по 8 р. 50 к. за квадр. сажень. Через три года после этой покупки, именно в 1872 г. оренбургский купец Дмитрий Дегтярев дом которого находился в соседстве с местом Волжского, ходатайствовал уступить ему часть этого дворового места, в количестве 42 1/2 кв. с. по цене 75 к. за кв. сажень.

Управа составила доклад, внесла его в думу, а дума, конечно, забыв, что это же самое место куплено городом по 8 р 50 к., уступила Дегтяреву по 75 к., т. е. с убытком на каждую сажень по 7 р. 85 к. Сделка могла быть названа вполне выгодною. Но выяснился курьез еще больший. На месте Волжского с 1863 по 1869 год была недоимка государственного налога 15 р. 46 к. и однопроцентного сбора 11 р. 60 к., а всего 27 р. 06 к. Конечно, на недоимку росла и пеня. Управа, совершая акты сначала с Волжским, а потом с Дегтяревым забыла про эту недоимку, — но в 1879 году о ней вспомнил пристав 3-ей части и обратился в управу — как быть? с кого получать недоимку государственного сбора?

Однопроцентный сбор дума, конечно, могла сложить, ну а государственный налог надо было платить.

Но и всего этого мало. Г. Дегтярев начал строиться и по обыкновению российского обывателя с нарушением строительного устава; на это обратила внимание, паче чаяния, полиция и воспретила постройку. Дегтярев обращается в управу (нового состава, а не того, которая ему продала место) и дело об убытках города, убытках, конечно, незначительных, всего в размере до 300 рублей, всплыло из архивной пыли.

Конечно, в этом случае интересны не убытки, а те обстоятельства, которые показывают, как велись в старину и какие обделывались дела.

Что-же оставалось делать новой думе? С кого искать убытки? Дегтярев владел землею, имел данные, оспаривать их нельзя, — пропущен законный срок; управа выбрана новая, — следовательно, по русскому обыкновению, вина хотя и есть, но виноватых не найдешь. И дума порешила покончить дело миром: об убытках забыть, а государственный налог и пеню за 10 лет уплатить из экстраординарных сумм. Так и сделали.

XII.

В пожар 1864 года имущественные убытки выразились в сумме 692894 р. 85 к. и выдано было пособий из государственного казначейства, городских сумм и частных пожертвований на сумму 28328 р., кроме того выдавался лес; размер пособия определялся в сумме от 50 до 200 р. и выдавался особым комитетом.

13 августа 1864 года комиссия по распланировке города окончила свои занятия. Улицы и площади в слободке, насколько было можно, были выпрямлены, дворовые места были разбиты и отданы владельцам и кроме того комиссия постановила отвести 16 кварталов на сенной площади и прирезать к новой слободке со стороны магометанского кладбища — всего 320 мест.

Казалось, старая слободка должна была уменьшиться в размере но были обстоятельства, которые наоборот содействовали ее росту. Об этих обстоятельствах мы и поведем наш рассказ.

В 6 ом пункте условий построения домов в старой слободке воспрещалось в ней устройство каких либо заводов; для них должно было отводить места на ново-арендованных местах. Это правило, как и всякое правило, требовало исключений. Такое и было дано в 1852 году оренбургскому второй гильдии купцу Абдулле Киникееву: — ему разрешили устройство в старой слободке завода, на котором должен был вырабатываться «хотя и не настоящий стеарин, но хороший полустеарин».

Но если для старой слободки давалось формальное разрешение, то для ново-арендованных мест исключение или вернее полное игнорирование составленных правил создала сама жизнь. Была проведена железная дорога, в Оренбург нахлынула масса переселенцев, они стали подавать в управу прошения о разрешении им устроить тот или иной завод. Места отводились на ново-арендованных местах и последние росли, росли, точно грибы после дождя.

Большинство из лиц, подававших просьбы об устройстве заводов, вовсе и не думали строить заводы, хотя бы по той простой причине, что они не знали никакого производства. Дело обстояло гораздо проще. Взявший в аренду место, строил себе дом и принимал к себе «припущенников», таких же бедняков, как и он сам. и на заарендованном, примерно, под кожевенный завод участке земли возникали две — три лачужки различных хозяев, которые были арендаторами у первоначального арендатора от города. Весьма понятно, что все эти постройки возникали без какого либо разрешения и строились без соблюдения каких либо правил.