Город Оренбург: Материалы к истории и топографии города - [114]
Трое лиц пробыли всего по году, пятеро лиц по два года, четверо — по три года, трое — по четыре года, один — пять, один — шесть лет, двое по семи лет и двое же по восьми, по девяти и по тринадцати лет, один — 14 лет, один — 16 и один 17 лет. Двое лиц управляли краем дважды — барон Игельстром в течении 10 лет (с 1784 по 1792 и 1796—1798) и В. А. Перовский в течение 15 лет (с 1833 по 1842 и с 1851—1857 г.).
Из этих начальников двое умерло в самом Оренбурге — военный губернатор граф Сухтелен и просто губернатор Астафьев.
Первые два начальника оренбургской экспедиции были учениками великого преобразователя России Петра I, прежде чем они были назначены в оренбургский край, они уже составили себе имя.
Кириллов — один из талантливейших русских самородков, достиг всего своим горбом, — без всякого систематического образования, научившийся каким то путем грамоте, он начал службу с самых низких чинов при Сенате и постепенно повышался. Конечно, кроме непосредственной службы, кроме писания разных указов у Кириллова было особенное занятие — его любимое занятие, то дело души, которое заставляет человека выдвинуться из многомиллионной армии людей и сохранить свое имя потомству. Это занятие было география; Кириллов собирал и разрабатывал те немногочисленные ландкарты которые у нас существовали в его время. Познать свою землю — было тогда стремлением большинства и вполне соответствовали видам Императора. Ему-то больше чем кому либо надо было знать Россию и знать точно, чтобы увереннее действовать в своих преобразованиях. Занятие ландкартами, сочинение атласа — выдвинуло Кириллова, а составленный им обширный план торговли с Индией, через средне-азиатские владения доставил ему честь быть первым начальником тогда еще не существовавшего оренбургского края, быть пионером в приобретении громаднейшей области.
И как истинный деятель Кириллов умер на своем посту, умер среди отдаленной Башкирии. Его план, составленный теоретически, на основании одних умозаключений, оказался не так то легко осуществимым. Пришлось не мечтать о устроении флотилии на Аральском море, пришлось думать не о снаряжении торговых караванов из Оренбурга через киргизскую степь в богатую золотом, пряностями, драгоценными камнями и тонкими тканями благодатную Индию — обо всем этом писал в своем проекте Кириллов. Нет, пришлось вести упорную, кровавую борьбу за каждый шаг, за каждый кусочек номинально числящейся за ними земли и вести борьбу на два фронта, с двумя народностями, тоже номинально состоящими в нашем подданстве. С боков давили башкиры, которые понимали, что их владычества пришел конец, а впереди были воинственные номады киргизы, дети привольно-бесконечных степей, то появлявшиеся перед русскими войсками, внезапно нападавшие на русские поселения и также внезапно пропадавшие в своих казавшихся бесконечными, безграничными степях.
Борьбу начал Кириллов, ее продолжали Татищев, Урусов и закончил Неплюев. Таким образом первые 25 лет существования края приходилось думать не о колонизации — а о усмирении. План этого усмирения нарисовал еще Кириллов, остальные его заместители только развивали его план.
А план был очень прост — прежде всего надо было обхватить железным кольцом крепостей находящуюся в нашем подданстве — Башкирию, превратив ее таким образом из окраины в более или менее центральную провинцию, затем точно таким же способом надлежало взяться и за киргизов, за степь. Постепенно год за годом, шаг за шагом, надо было выдвигать в степь носящие такое характерное наименование «линии» ряды крепостей, удаляясь все дальше и дальше в необозримую даль степи... А что впереди? А впереди богатые области — оазисы средней Азии — впереди Мерв, Ташкент, Хива и Бухара, а там так долгожданная желанная Индия.
Кириллов положил лишь начало — тяжелый недуг — чахотка — сразила талантливого самородка. Главнейшую его ошибку — слишком удаленное положение Оренбурга, внутри степи, начал исправлять Татищев и закончил Неплюев.
Татищев — отец русской истории, опять повторяем, ученик Петра I был также разнообразен в своих занятиях, как и его учитель. Посол в Швеции, начальник горных заводов, губернатор в Оренбурге и Астрахани, Татищев все время служил одной идее, его богинею была наука: и где бы он ни был, в каком жизненном положении он не находился, он не забывал своей богини и собирал один за другим вклады в сокровищницу русской науки.
Не зная иностранных языков в молодости, он выучился немецкому языку в зрелых годах, не получив даже крох от европейской науки, он своим зорким трезвенно-скептическим умом предвидел очень далеко, и вместо схоластики, еще царившей в науке, он прокладывал натуральные пути.
Не веря в ведьм, спася от костра несчастную крестьянку старуху в Польше, он также не верил в те отвлеченные формулы, которыми снабдило его отечество, его родной дом — старых московских бояр.
Он требовал и жаждал только фактов и эти факты он собирал всю свою жизнь: за границею в Кенигсгольме он отыскивает летопись, в Швеции труды Манькова, на Урале и в Сибири сибирские первоисточники, составляет словари языков инородцев, составляет словарь географии России и наконец сочиняет свою историю российскую, которую — так как она показалась слишком вольнодумною российскому духовенству — мечтает издать за границей.
Петр Николаевич Столпянский (1872-1938) - историк, краевед, библиограф, сотрудник Русского музея и Публичной библиотеки, член ряда научно-исторических обществ, один из первых выдающихся краеведов Петербурга, который стал незаменим для коллег-историков, искусствоведов, филологов, специализировавшихся на других темах, но нуждавшихся в справках по истории Петербурга. Учился в Петербургском технологическом институте. Участвовал в работе революционных студенческих кружков. С 1912 по 1918 год П.Н.Столпянский работал в Русском музее библиотекарем и библиографом.
Петр Николаевич Столпянский (1872–1938) — историк, краевед, библиограф, автор свыше 200 работ по истории Санкт-Петербурга и его пригородов. Книга представляет собой подробный путеводитель, в котором описано путешествие вверх по Неве. От седой старины — XIII век, Александр Невский, Ландскрона, автор переходит к картинам из быта Российских императоров, вспоминает мрачные картины российской действительности, крепостных различных ведомств, крепостных театральной дирекции, крепостных из воспитанников воспитательного дома, борьбу рабочего люда с абсолютизмом, борьбу за светлое первое мая, безумные траты русских народных денег… Двести лет русской истории в ее различных пережитиях проносятся перед читателями, пока пароход поднимается к Ладоге, пока он проплывает ту 71 версту, которые своими зигзагами делает красавица Нева…
В начале семидесятых годов БССР облетело сенсационное сообщение: арестован председатель Оршанского райпотребсоюза М. 3. Борода. Сообщение привлекло к себе внимание еще и потому, что следствие по делу вели органы госбезопасности. Даже по тем незначительным известиям, что просачивались сквозь завесу таинственности (это совсем естественно, ибо было связано с секретной для того времени службой КГБ), "дело Бороды" приобрело нешуточные размеры. А поскольку известий тех явно не хватало, рождались слухи, выдумки, нередко фантастические.
В книге рассказывается о деятельности органов госбезопасности Магаданской области по борьбе с хищением золота. Вторая часть книги посвящена событиям Великой Отечественной войны, в том числе фронтовым страницам истории органов безопасности страны.
Повседневная жизнь первой семьи Соединенных Штатов для обычного человека остается тайной. Ее каждый день помогают хранить сотрудники Белого дома, которые всегда остаются в тени: дворецкие, горничные, швейцары, повара, флористы. Многие из них работают в резиденции поколениями. Они каждый день трудятся бок о бок с президентом – готовят ему завтрак, застилают постель и сопровождают от лифта к рабочему кабинету – и видят их такими, какие они есть на самом деле. Кейт Андерсен Брауэр взяла интервью у действующих и бывших сотрудников резиденции.
«Иногда на то, чтобы восстановить историческую справедливость, уходят десятилетия. Пострадавшие люди часто не доживают до этого момента, но их потомки продолжают верить и ждать, что однажды настанет особенный день, и правда будет раскрыта. И души их предков обретут покой…».
Не каждый московский дом имеет столь увлекательную биографию, как знаменитые Сандуновские бани, или в просторечии Сандуны. На первый взгляд кажется несовместимым соединение такого прозаического сооружения с упоминанием о высоком искусстве. Однако именно выдающаяся русская певица Елизавета Семеновна Сандунова «с голосом чистым, как хрусталь, и звонким, как золото» и ее муж Сила Николаевич, который «почитался первым комиком на русских сценах», с начала XIX в. были их владельцами. Бани, переменив ряд хозяев, удержали первоначальное название Сандуновских.
Предлагаемая вниманию советского читателя брошюра известного американского историка и публициста Герберта Аптекера, вышедшая в свет в Нью-Йорке в 1954 году, посвящена разоблачению тех представителей американской реакционной историографии, которые выступают под эгидой «Общества истории бизнеса», ведущего атаку на историческую науку с позиций «большого бизнеса», то есть монополистического капитала. В своем боевом разоблачительном памфлете, который издается на русском языке с незначительными сокращениями, Аптекер показывает, как монополии и их историки-«лауреаты» пытаются перекроить историю на свой лад.