Город на трясине - [126]

Таким образом была ликвидирована угроза крупной драки в Сапожной слободке.

Через несколько домов от места ссоры Шандор Бакош повстречался с Ситашне. Она шла с луга, неся в подоле юбки свежую траву для скотины. Нижняя сорочка у нее была такой короткой, что белые ноги женщины виднелись выше колена.

Шандор с трудом оторвал взгляд от этой ослепительной, обворожительной белизны. Сначала он пристально рассматривал крепкие загорелые ноги Ситашне ниже колена, а затем его взгляд невольно скользнул выше, отметив, как постепенно пропадал золотистый загар и увеличивалась белизна.

— Трава-то сыплется, — с хитрой усмешкой проговорил он. — Задрала бы юбку-то повыше…

— Если я ее растеряю, об этом будет плакать мой поросенок, которому травы меньше достанется, а не ваш.

— Мой-то уж точно визжать не станет.

— Ну вот видите.

— А если я сам заплачу?

— Из-за травы?

— Ну хоть бы из-за нее…

— Не такой уж вы слезливый.

Шандор бросил на женщину вызывающий взгляд. Кровь вскипела в нем. Казалось, он даже почувствовал, как она ударила ему в голову. Было в этой женщине что-то волнующее, манящее. Она была далеко не красавица, однако все ее движения, весь ее вид, ее смех и даже то, как она сейчас стояла, расслабившись, немного с ленцой, действовали на любого мужчину одурманивающе. И совсем не зря сердились на нее бабы из села и слободки. Сердились на нее и мужчины, только совсем по другой причине. Они чувствовали себя перед нею бедными попрошайками, которые, однако, надеялись выпросить у нее хоть чуточку ее богатств. Когда же просьбы оказывались напрасными, они свирепели и были готовы избить ее…

Женщина обожгла Шандора взглядом и, немного замешкавшись, сказала:

— Ну чего же мы тут остановились? Пошли дальше, а то, чего доброго, кто другой начнет оплакивать потерянную мной траву.

— А кто же именно?

— Вам об этом лучше знать…

Они сделали несколько шагов, а потом Шандор спросил:

— А ты не боишься ночью спать одна, а?..

— А чего мне бояться? Я не из пугливых.

— Ну, раз ты такая смелая, я тебя как-нибудь попугаю. Постучусь в окошко… — Шандор смущенно засмеялся.

— А я оболью тебя водой из ведра!

Сверкнув белоснежными зубами, Ситашне повернулась и медленно пошла пружинящей походкой, как человек, уверенный в том, что за ним наблюдают.

Шандор и в самом деле некоторое время смотрел ей вслед, любуясь тем, как она покачивала бедрами. Затем он усмехнулся и потер ладонью подбородок, заросший жесткой колючей щетиной.

Дома Шандора уже ждали. Юлиш молча хлопотала вокруг него: помогла ему стащить сапоги, убрала грязную одежду. Она сновала взад и вперед с таким видом, будто ничего не случилось, однако по ее лицу было заметно, что она знает какую-то новость, которой ей очень хочется поделиться с мужем.

Старая Бакошне возилась на кухне с малышом, которому она рассказывала какую-то сказку, однако ее так и подмывало услышать, о чем там разговаривают молодые. Голова у нее была повязана черным платком, под которым, казалось, так и торчали навостренные уши.

В этот момент мимо дома проехали дрожки. Старый Берец с сыном направлялись на хутор. Откинувшись немного назад, Берец с таким видом держал вожжи, будто хотел, чтобы лошади не мчались, а буквально летели по воздуху.

Стоило только Шандору увидеть Береца, как в нем мгновенно проснулся инстинкт холопа и он невольно начал кланяться, однако Берец с надменным видом погрозил в его сторону кнутом.

— Чтоб вы сдохли! — со злостью прошипел Шандор, устыдившись собственного подобострастия.

До самого вечера Шандор бродил по дому, но даже поиграть с детишками ему не хотелось. Шади повсюду ходил за ним по пятам, но так и не дождался, когда отец заговорит с ним. Больше того, отец даже не взглянул на него.

Когда стемнело, Шандор совсем потерял покой: перед глазами у него стояла Ситашне, босая, с оголенными белыми ногами. Он опять видел ее белозубую улыбку, видел, как она, сдержанно засмеявшись, пошла, покачивая крутыми бедрами.

— Схожу-ка я ненадолго к Гелегонье, — сказал жене Шандор после ужина. — Потолковать мне с ним нужно. Может, еще и работенку какую-нибудь получу.

Шандор старался говорить беспечным тоном, однако, несмотря на это, ему казалось, будто Юлиш разгадала его мысли. Не смея поднять на нее глаз, он вышел из дома.

На улице уже не было видно ни одной живой души. Кругом стояла мертвая тишина.

Дойдя до дома Ситашей, Шандор остановился и, втянув голову в плечи, огляделся, будто шел воровать. Сердце бешено колотилось, словно хотело выскочить из груди, во рту пересохло, а язык, казалось, прилип к гортани. Шандор хотел было подойти к окошку и постучать, но ноги не слушались его: они будто приросли к земле. Он испуганно озирался по сторонам, словно из-за каждой подворотни за ним кто-то подсматривал. Какой-то внутренний голос приказывал ему поскорее убежать отсюда, однако Шандор продолжал неподвижно стоять на месте.

Глаза Шандора уставились на черный квадрат окошка на фоне белой стены. Вдруг ему показалось, что из окна на него смотрит сама Ситашне, смотрит своим странным проникновенным взглядом. Кровь прилила Шандору к голове и забилась в висках. Он несколько раз сглотнул слюну, как человек, которого мучит страшная жажда.