ЖАННЕТТА. Куда ж это вы скакали да плыли?
ЖАН. Ого! Мало ли куда! На самый край света — туда, где хозяйки белье на радугу вешают. Сколько с тех пор лет прошло, а я и теперь помню, как мы сражались с трехголовыми драконами и освобождали красавицу, которая сидела за семью замками в заколдованном замке… Нет уж, непременно надо мне хоть разок еще поглядеть на эти места!
ЖАННЕТТА (протягивал ему тарелку). Ну, так подкрепитесь на дорогу как следует. Кто знает, где вы нынче будете ужинать. Леса у нас глухие, безлюдные. Вы будете пробираться сквозь чащу день и ночь, ночь и день и не встретите ни одной живой души.
ЖАН. Это ничего. Только бы не сбиться с пути.
ЖАННЕТТА. Не собьетесь. Я укажу вам приметы. Сначала вы пойдете по тропинке до ручья, потом обогнете вон ту высокую гору…
ЖАН. А зачем огибать? Нельзя ли взять ее штурмом? Я взбирался и не на такие горы.
ЖАННЕТТА. А эту гору лучше обойти кругом.
ЖАН. Это почему же?
ЖАННЕТТА. Сама-то я там не бывала, но говорят, что на той стороне горы стоит старый замок…
ЖАН. Вот и отлично! Значит, к ночи у меня будет крыша над головой. Там я и переночую.
ЖАННЕТТА. Что вы! В этом замке нельзя ночевать.
ЖАН. Отчего? Не пустят, что ли?
ЖАННЕТТА. Нет, пустить-то, верно, пустят, а вот выпустят ли?
ЖАН. Ну, знаете, дорогая тезка, еще не родился тот человек, который захлопнет у меня перед носом дверь, когда я захочу войти или выйти! Кто живет в этом замке?
ЖАННЕТТА. Не знаю. Разное рассказывают… Не разберешь, где быль, где небылица. Одно верно: целым оттуда никто не возвращался.
ЖАН. Э-э, да это, видно, тот самый замок, в который мы хотели попасть еще мальчишками. Уж не сидит ли там за семью замками какая-нибудь заколдованная принцесса? (Отодвигает тарелку.) Спасибо за угощенье, тезка. Надо мне собираться в путь.
ЖАННЕТТА. Да вы что, и в самом деле хотите идти на гору?
ЖАН. Еще бы не хотеть! Конечно, хочу!
ЖАННЕТТА. Видно, вы и до сих пор остались тем же мальчишкой, который катался верхом на ветке.
ЖАН. Пожалуй, что и так. Да только ветка меня теперь, чего доброго, не выдержит.
ЖАННЕТТА. Не ходите на гору!
ЖАН. А что со мной может случиться? Хуже смерти ничего не бывает. А со смертью мы не раз встречались, и всегда она от меня убегала. Люди недаром говорят: "Кто смерти не боится, того смерть боится". Да и что мне себя беречь? Родни у меня нет, плакать обо мне некому.
ЖАННЕТТА. Как это — некому? Ведь вы сами сказали, что тезка это почти родня.
ЖАН. Спасибо вам на добром слове, сестрица. Оно мне в пути вместо посошка будет.
ЖАННЕТТА. Так вы все-таки идете?
ЖАН. Иду.
ЖАННЕТТА. Зачем?
ЖАН. Сам не знаю. Верно, за своим счастьем.
ЖАННЕТТА. А если за бедой?
ЖАН. Может, и так. Счастье от беды недалеко живет. Ну, не поминайте лихом, милая тезка!
ЖАННЕТТА. Постойте, Жан! Послушайте. Как стемнеет, я зажгу у себя на окошке огонек. В темноте он далеко виден. Все же вам не так скучно будет в пути… Обернетесь и посмотрите!… Хорошо? А если вы вдруг раздумаете искать счастья в замке и захотите вернуться, огонек вам укажет дорогу обратно — к морю…
ЖАН. Спасибо, сестрица. Уж поверьте, я не раз оглянусь на ваше окошко. (Уходит.)
Жаннетта остается у крыльца. Издали, всё затихая, слышна песня Жана.
…Я воевал двенадцать лет,
Теперь домой иду.
Не знаю, живы или нет
Те яблони в саду.
Звенит о ранец котелок,
Дорога далека.
Идет на родину стрелок
Брабантского полка…
Зал старого замка. Жарко топится огромный камин. Посреди зала — большой, пышно накрытый к ужину стол. Неровный свет камина мерцает, отражаясь в золотых блюдах и высоких серебряных кувшинах с вином. Железная лестница ведет вниз, в подземелье. В зале никого нет. Пусто и тихо. Только откуда-то издалека доносится песня — та самая, которую Жан пел раньше. Голос все громче и ближе. Потом в дверь стучат — раз, другой, все настойчивей и сильней.
Голос Жана за дверью: "Эй, хозяева, отворите!" Опять громкий стук. В зале по-прежнему тихо. "Заснули вы там, что ли!" Стук становится все громче, громче, дверь трещит и наконец распахивается. На пороге стоит Жан.
ЖАН (оглядываясь по сторонам). Никого… А камин топится. И стол накрыт к ужину. Уж не меня ли тут поджидают?
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС (откуда-то со стороны камина). Конечно, тебя.
ЖАН (быстро оборачивается). Это кто же сказал? (Медленно идет по залу, осматриваясь по сторонам.) Никого не видать, ни одной живой души. Сударыня, где вы?
ЖЕНСКИЙ ГОЛОС. Оглянись — увидишь.
ЖАН (оглядываясь). Да где же?… Что за чертовщина! (Опасливо оглядывается, потом подходит к камину и берет охапку хвороста.) А ну-ка, поддадим жару. Пусть посветлей будет. (Бросает хворост в камин и сразу отскакивает.) Ох!… Вот так штука!
Огонь в камине на мгновение гаснет, дрова рассыпаются. Из камина выглядывает большая зелено-золотая змея с головой женщины. Жан выхватывает из ножен саблю.
ЛЮДОВИНА. Постой, солдат! Спрячь свою саблю. Не то худо будет!
ЖАН. Уж не знаю, что может быть хуже того, что есть…
ЛЮДОВИНА. Пока с тобой еще не случилось ничего дурного. Разве я тебе не нравлюсь?
ЖАН. Простите, сударыня, не совсем…
ЛЮДОВИНА. Почему не совсем?
ЖАН. Лицо ваше мне нравится — лгать не стану. Но ведь, кроме лица, у вас, простите, нет ничего человечьего. Уж скорее можно принять вас — не гневайтесь, сударыня! — за змею.
