Город Масок - [75]

— Нет, — горько сказал Родольфо. — Он не может вернуться, я точно знаю это и в этом моя вина. Наверное, его родители отвезли тело к врачу. Спаси нас, богиня, если они подумают, что он умер.

— Ох, — сказал начавший серьезно волноваться Детридж, — люди часто думали, что я умер, когда я был в стравагации, — он был готов признаться в своем самом сильном страхе. — Я думаю, что меня похоронили, и я задохнулся в гробу — именно так я остался здесь навсегда Родольфо хлопнул старика по плечу.

— Мы не должны допустить, чтобы подобное случилось с Лючиано. Мы отыщем его и отправим домой.

* * *

Свет залил спальню Герцогини, когда Барбара открыла деревянные ставни. Арианна проснулась от глубокого, крепкого сна, не понимая еще, где она находится. Потом она вспомнила: теперь она Герцогиня.

Все события вчерашнего дня всплыли в ее голове — выборы, комната с платьями, ее одевают в синее атласное платье, подгоняя его с помощью огромного количества булавок, она стоит на Loggia degli Arieti с сенатором Родольфо. Он был еще более отстранен, чем обычно, а она так хотела поговорить с кем-нибудь о ее предыдущей ночи на этом балконе, в день Венчания с Морем.

— Как бы я хотела, чтобы Лючиано был здесь, — сказала она, приветственно махая толпе внизу.

Она была уверена, что он стравагировал домой и жалела, что не попрощалась с ним.

Но Родольфо обратил на нее взгляд своих больших черных глаз и тихо сказал что-то вроде «как бы я хотел, чтобы это было не так».

Арианна не смогла спросить его, что это значило. Она только начинала понимать, какова жизнь

Герцогини Беллеции, и одним из первых открытий стало то, что она практически никогда не оставалась одна. Где-то рядом всегда была охрана или слуги, и каждый час ей приходилось принимать сотни маленьких решений. Арианна недоумевала, как ее мать смогла выносить это четверть столетия. Это началось опять — пока Арианна сидела с чашкой зрячего шоколада в постели, Барбара непрестанно рассказывала о том, что предстоит сделать сегодня, что скоро придет портниха, чтобы приготовить все необходимые ей предметы одежды, включая платье для коронации.

Но Арианна практически не думала о своем гардеробе. Она, в отличие от Сильвии, была не слишком тщеславна. Что ее действительно волновало сейчас, так это ее государственные обязанности, заседания Сената и Совета, появление на публике, отношения с ремским послом.

Она отдала пустую чашку Барбаре и снова спряталась под оделяло. Быть мандольером было бы намного проще.

Люсьен был в отделе интенсивной терапии. Ему сделали еще одно ЯМР-сканирование, рентген и электроэнцефалограмму. Было уже восемь часов вечера, а он все еще не проснулся. Сейчас он лежал в своей пижаме на больничной койке, его лицо было бледным, но умиротворенным. Рядом с ним сидела мать и держала его за руку.

Мистер Ласки изучил результаты обследования и выглядел очень серьезным.

— Опухоль уже слегка увеличилась со времени последнего сканирования, — сказал он, — но я не вижу никакого объяснения этому бессознательному состоянию.

— Так в чем же дело? — спросил отец Люсьена, изо всех сил сдерживая охватившую его панику.

Мистер Ласки покачал головой.

— Мы просто не знаем этого. Но еще рано о чем-либо говорить. Мы будем наблюдать за его дыханием и мозговой активностью в течение двадцати четырех часов и узнаем какие происходят изменения. Также его осмотрит невролог. Постарайтесь не переживать слишком сильно раньше времени. Это отделение видело множество людей, вышедших из комы.

— Кома? — сказала миссис Малхолланд. — Так он в коме?

Родольфо не ложился. Всю ночь он провел, изучая с помощью зеркал закоулки Беллеции и даже другие города Талии в поисках Люсьена. После рассвета, наскоро позавтракав, он отправился во дворец Герцогини не через секретный ход, а по улицам. Он медленно шел по Пьяцца, которую еще продолжали убирать после ночных празднеств. Как он скажет Арианне, что Люсьен исчез? Он даже не говорил ей, что тот снова болен. И он должен был поговорить с ней еще кое о чем важном. Но не готов справиться со всем этим сразу.

Родольфо остановился и потер уставшие глаза. Несмотря на то что ди Киммичи потерпели поражение и в покушении на Сильвию и на выборах этим утром, впервые за все время Родольфо почувствовал, что враг побеждает.

Арианна была во временном аудиенц-зале.

— Доброе утро, Ваша Светлость, — сказал он, кланяясь.

— Доброе утро, сенатор, — ответила Арианна. — Но я ведь еще не она, а? Я имею в виду «Вашу Светлость», ведь коронация еще не состоялась.

— Это так, — сказал Родольфо, — и среди всего прочего нам нужно обсудить приготовления, необходимые — для этой церемонии. Мы должны знать, сколько времени уйдет на пошив платьев и все такое.

Если бы Арианна сидела, то непременно бы вскочила бы на ноги.

— Опять одежда! Это что, все, чем приходится заниматься Герцогине? Я хочу знать, сколько у меня будет денег, сколько часов в день мне придется работать и когда я могу начать издавать законы. Иначе я не уверена, что хочу доводить дело до коронации, каким бы ни был результат выборов.

Прежде чем ответить, Родольфо долго смотрел на Арианну, а потом устало провел рукой по лицу.