Город лжи - [2]

Указанный адрес оказался домом 212 по улице Лафайет, но синяя стеклянная табличка на белоснежно-белой стене обозначала здание просто — «212». Столетие назад строители прославили американский запад именами типа Дакота, Вайоминг, Орегон, однако теперь изюминкой считались минималистские названия, успешно отразившие образы городского совершенства в одном скромном слове: «Сьело»,[3] «Оникс», «Лазурь». И что могло лучше выразить суть Нью-Йорка, чем знаменитый телефонный код Манхэттена — 212?

Когда лифт достиг седьмого этажа, возле их ног скопились серые грязные лужи. Створки расступились, пропуская детективов в узкий коридор, где между двумя аспидно-серыми дверями стоял полицейский в форме. Он кивнул на открытую дверь.

— Формально это не пентхаус, — заметил Роган, когда двери лифта, шурша, закрылись позади них. — В настоящем пентхаусе лифт открывается прямо в апартаменты.

Одна только прихожая здесь была как две Эллины квартиры.

— Мне все равно, даже если риелтор называл бы это лачугой, — сказала она. — Я бы от нее не отказалась.

Роган расстегнул плащ и сбросил его на пол в прихожей. То же самое Элли сделала со своим дождевиком. Еще не хватало залить водой место преступления.

Идя на голоса, доносившиеся откуда-то из глубины помещения, Элли осматривала квартиру. Под единственной встроенной полкой в гостиной — разбросанные книги. Пустые ящики тумбы, стоявшей в столовой, были выдвинуты, кухонные шкафчики — открыты.

Пирамидка неиспользованных дров лежала перед очагом; на каминной доске стояла единственная фотография в хрустальной рамке: импозантный мужчина средних лет пожимает руку бывшему президенту. Мужчина показался ей знакомым.

Однако обнаженное тело, раскинувшееся на белых простынях огромной кровати в спальне, принадлежало не человеку со снимка. На тумбочке рядом с постелью лежал аккуратно завязанный узелком использованный презерватив.

Пули прошили тело, кровать под ним и стену за кроватью. Тумбочка и комод были открыты, как и двери обоих встроенных шкафов. Вся мебель была пуста. По сравнению с нею примыкающая ванная комната выглядела вполне безмятежно, лишь стопка полотенец валялась на полу.

Голос из гостиной оторвал Элли от осмотра.

— Робо? Робо! Куда он, черт возьми, подевался?

— Детективы, мне кажется, пришел владелец квартиры. — Полицейский в форме неловко топтался на пороге главной спальни.

— Кто его вызвал? — осведомился Роган.

Патрульный пожал плечами.

— Мы позвонили управляющему домом. А он, наверное, и позвонил владельцу.

— Вас кто-нибудь просил звонить управляющему, офицер? — Роган стиснул зубы, и на виске у него забилась жилка. — Мы вас об этом просили?

— Я разберусь, — пообещала Элли, отодвигая полицейского, бормотавшего сбивчивые извинения.

Она вышла в гостиную и наткнулась на элегантного мужчину среднего возраста в черном смокинге и белом галстуке-бабочке. У него были коротко остриженые серебристые волосы и пронзительные зеленые глаза. Элли узнала в нем человека с фотографии над камином.

Он оглядел ее сверху до низу, очевидно пытаясь понять, что делает в набитой полицейскими квартире босоногая дамочка в бирюзовой льняной блузке и черных обтягивающих брюках.

— Вы кто?

— Детектив Элли Хэтчер, ПУ[4] Нью-Йорка. — Она приподняла крышку футляра с жетоном, крепившегося к ее ремню.

— Судя по босым ногам, одна пара ботинок, стоящих на моем Райане Макгиннессе,[5] принадлежит вам.

— Вы говорите про коврик? — Элли поглядела на узорчатое пространство, отделявшее ее от мужчины в смокинге.

— Это произведение искусства, — возмутился мужчина, — но вам, конечно, это невдомек. Робо, это в чистку! Робо… Я звонил ему сорок пять минут назад, чтобы он разобрался с этим дерьмом. Робо!

Мужчина хотел пройти в спальню, однако Элли подняла руку.

— Я на ваш вопрос ответила, сэр. Теперь моя очередь спрашивать. Кто вы? — Она все еще не могла сообразить, где видела его раньше.

— Я владелец этой квартиры, которую вы, очевидно, присвоили. Робо…

— Робо — атлетически сложенный парень? Шатен, сплошная татуировка на правом плече выше локтя? И лепрекон на левом бедре?

Мужчина заморгал и уставился на Элли.

— Я даже не хочу вникать в ваши инсинуации.

— Никаких инсинуаций, сэр. Допустим, вы никогда не видели татуировку на его бедре. Остальное сходится?

Мужчина кивнул.

— Где он? Я не люблю, когда с важного мероприятия меня выдергивает какой-то там управляющий домом.

— К сожалению, сэр, человек, которого вы называете Робо, мертв. Застрелен в постели — очевидно, в вашей. И лежал он в этой постели обнаженным, если вам интересно.

Мужчина таращился на Элли целые три секунды, затем уголок его рта пополз вверх.

— Вы еще пожалеете об этом, мисс Хэтчер. Я не стану просить вас убрать весь этот кавардак, дабы меня не обвинили в сексизме, но, пожалуйста, пусть один из лакеев, призванных охранять деньги налогоплательщиков, уберет ваши мокрые башмаки с того, что вы так метко назвали моим ковриком. Он стоит больше, чем ваше годовое жалованье.

— Для начала мне нужны ваше имя и какой-нибудь документ, сэр.

— Сэмюэл Спаркс. — Он даже не попытался вынуть бумажник.

— А кто такой Робо?

— Его имя — Роберт Манчини. Он один из моих специалистов по охране. Я названивал ему с того самого момента, как меня вызвали сюда по крайней необходимости, связанной с полицией.