Город Ильеус - [92]

Сержио заговорил:

— Вы пришли с какой-то новостью… Мы вам даже рассказать не дали…

— Да неважно…

— Нет, расскажите…

— Помните, о чём мы с вами говорили несколько дней тому назад? Насчет повышения цен?

— Да…

— Так вот, увидите, они все поглотят… — Он повернулся к Жульете. — Простите, я буду говорить о вашем муже…

Она засмеялась.

— Вы знаете, что они, во главе с Зуде и Карбанксом, превратили предприятие Мариньо в акционерное общество? Большую часть акций они взяли себе.

Сержио даже присвистнул. Жульета старалась проникнуть в смысл слов Жоакима.

— Чего они хотят? — спросил поэт.

— Монополии на шоссейный транспорт…

— А потом…

— Если нам удастся дело с кооперацией землевладельцев, то они могут и совсем прекратить перевозку по шоссе. Железная дорога, понимаете…

Наступила тишина. Жульета хотела было попросить объяснить подробнее, но побоялась показаться нескромной. Жоаким сказал:

— Ваш муж, видите ли, портит нам жизнь. Он всем жизнь портит. Он все тут загубит, всё…

Жульета с ужасом подумала: «И он делает это для меня, чтобы я имела всё то, чего я хотела когда-то и что мне уж больше не нужно…» Но она ничего не сказала.

Жоаким поднялся.

— Простите, дона Жульета, если я вас обидел. Я рабочий, не умею разговаривать деликатно…

— Вы меня ничем не обидели… Я была очень рада познакомиться с вами.

Сержио подошел к закрытому окну, отдёрнул занавеску и взглянул сквозь стекло на освещенную улицу… Экспортеры неотступно шли к своей цели. Как солдаты в походе. Жульета подошла к Жоакиму, страстно спросила:

— Вы не думаете, что эта гниль, эта грязная глина может когда-нибудь стать лучше и тоже на что-нибудь пригодиться?

Жоаким быстро ответил:

— Нет тяжёлого труда для тех, кто хочет работать… Всякая земля хороша, только иногда нуждается в удобрении… Не надо бояться… — заключил он.

Она улыбнулась. Птица смотрела на них из клетки, стоящей на столе. Жульете показалось, что она похожа на Сержио Моура. Поэт тоже напоминал пленника.

13

В конце первого года повышения цен, после сбора урожая, один и тот же вопрос волновал всю зону какао, от порта Ильеуса до дальнего селенья Гуараси на склонах Серры Бафоре: удержатся ли высокие цены? Видимые причины, вызвавшие подъём, — гибель урожая в республике Эквадор, понижение продуктивности плантаций Золотого Берега, — были случайным явлением, которое не повторится. Газеты объявляли о большом урожае в Африке, о ликвидации вредителей в Эквадоре. Снизятся ли цены на какао? Этот вопрос беспокоил всех.

Полковникам этот первый год повышения цен принёс новые прибыли, хотя несколько меньшие, чем они рассчитывали. Но прибыли всё же были, несмотря на то что масса денег уходила на кутежи в кабаре, на публичных женщин, на игру в рулетку и баккара.

Эра безудержного расточительства ещё не началась. Неуверенность в устойчивости высоких цен на какао заставляла полковников вести учёт своим затратам. Бешеное расточительство началось только на следующий год, когда цены на какао поднялись выше сорока тысяч рейс. Только тогда полковники узнали, как увлекательно играть на бирже. Убеждение Жоала Магальяэса, что цены на какао никогда больше не снизятся, стало общим для помещиков и мелких землевладельцев.

Повышение цен влияло на все эти параллельно текущие жизни, пути которых иногда скрещивались. Полковник Манека Дантас деятельно принялся за постройку самого красивого особняка в Ильеусе. Пятьсот конто он истратил на это дело — на дом и обстановку. Но ещё больше отняла у него игра на бирже. С тех пор как полковники начали играть на бирже, он ни о чём другом и думать не мог. Это был лёгкий способ приобретать и терять деньги. Эти люди, сформировавшиеся в борьбе за завоевание земли, проведшие жизнь в зарослях леса, никогда не знавшие развлечений, теперь с жадностью хватались за всё, что давало им возможность пережить какие-то новые ощущения. Большинство полковников вело точно такую жизнь, как Манека Дантас. Исключение составлял лишь Орасио, занятый тяжбой с сыном.

Подъём цен затронул всех: крупных помещиков, швыряющих деньгами в кабаре, мелких землевладельцев, никогда раньше не видевших столько денег, такого кредита. Однако уже тогда можно было видеть по некоторым признакам, что в облике города что-то меняется. Орасио, управляющий из своей фазенды ходом невыносимо затянувшейся тяжбы из-за составления описи, впервые в жизни стал наталкиваться на препятствия, трудности, враждебное отношение. Он всегда связывал борьбу против своих противников с политикой, но теперь власть ускользала у него из рук. Губернатор штата организовал новую партию, собрав людей из двух традиционных партий, и главой её в зоне какао был назначен Карлос Зуде. Орасио предложили войти в члены центрального руководства, но он отказался, оскорблённый. Когда он захотел взвесить свою политическую силу, то увидел, что остался почти совсем один. Интегралисты увлекли многих из его бывших соратников. Другие, как, например, Браз, вошли в национальный освободительный фронт, организацию, которая после обвинения в коммунизме перешла в подполье. Но большинство вошло в новую правительственную партию. Карлос Зуде стал «новым солнцем, всходящим на политическом горизонте», как писал о нем какой-то местный журналист. Орасио вошел в оппозиционную партию (вернее, остатки партии), составляющую ещё значительную силу, но неспособную одержать победу над правительством. Члены этой партии хвастались тем, что Орасио присоединился к ним, но полковника это не удовлетворяло: выиграть процесс, будучи в оппозиции, было трудно, он знал это по опыту, ведь он прожил немалую жизнь.