Город и звезды - [26]

Элвин отошел в сторону, чтобы обойти центральный столб. Вдруг его голос, слегка сдавленный и искаженный эхом, донесся до Хедрона.

— В чем дело? — крикнул Хедрон, не желая двигаться с места, поскольку ему почти удалось прочесть одну из едва различимых строк.

Но голос Элвина был настойчив, и он подошел к нему. Далеко внизу виднелась другая половина огромной карты; ее тусклая паутина расходилась по всем направлениям компаса. Но здесь не вся она была тусклой. Одна из линий — и только одна — ярко светилась. Она не соединялась с остальной системой и, подобно сверкающей стреле, указывала на один из уходящих вниз туннелей. Концом своим линия пронзала золотистый кружочек света, около которого было только одно слово: ЛИС. И это было все.

Долго стояли Элвин и Хедрон, глядя на этот безмолвный символ. Для Хедрона он был вызовом, который он никогда не смог бы принять — и который, по сути, как бы не существовал. Но для Элвина он выглядел намеком на возможность свершения всех его грез; и хотя слово «Лис» было ему непонятно, он перекатывал его в рту, смакуя его присвист как некий экзотический привкус. Кровь бурлила в жилах Элвина, щеки горели, как в лихорадке. Он глядел на это скопление знаков, силясь представить, что было здесь в древности, когда воздушный транспорт уже прекратил свое существование, но города Земли все еще сохраняли связь друг с другом. Он думал о бессчетных миллионах лет, в течение которых движение постепенно уменьшалось, и огни на огромной карте угасали один за другим — пока не осталось ничего, кроме этой единственной линии. Как долго сияла она среди своих потухших соседей, тщетно ожидая момента, чтобы направить чьи-нибудь шаги, пока наконец Ярлан Зей не закрыл движущиеся пути и не отгородил Диаспар от мира!

Это было миллиард лет назад. Лис тогда утерял связь с Диаспаром. Казалось невероятным, чтобы он выжил; ведь карта, в конце концов, могла уже ничего не значить.

Наконец Хедрон прервал его раздумья. Казалось, что он не в себе; трудно было узнать ту самонадеянную личность, какой он всегда выглядел там, наверху.

— Не думаю, что нам следует идти дальше, — сказал он. — Это может быть небезопасно, пока… пока мы не будем более подготовлены.

Это было справедливо, но Элвин заметил скрытую нотку страха в голосе Хедрона. При других обстоятельствах он бы повел себя более разумно, но острое осознание собственной доблести, помноженное на презрение к робости Хедрона, погнало Элвина вперед. Зайдя так далеко, глупо было возвращаться, когда цель, быть может, уже была совсем близка.

— Я иду в этот туннель, — сказал он упрямо, словно призывая Хедрона остановить его. — Я хочу посмотреть, куда он ведет.

Он решительно двинулся вперед вдоль стрелы, светившейся у них под ногами, и после секундного колебания Шут последовал за ним.

Едва вступив в туннель, они ощутили знакомую тягу перистальтического поля и мгновенно были втянуты в его глубину. Путешествие продлилось меньше минуты: когда поле отпустило их, они оказались в длинном узком помещении в форме полуцилиндра. У дальнего края виднелись слабо освещенные отверстия двух туннелей, уходивших в бесконечность.

Люди почти всех цивилизаций со времен Рассвета нашли бы все окружающее совершенно привычным, но для Элвина и Хедрона это был иной мир. Назначение длинной обтекаемой машины, нацеленной, подобно снаряду, на дальний туннель, было очевидным, но это не делало ее менее необычной. Верхняя часть машины была прозрачной, и сквозь стенки Элвин мог видеть ряды роскошно отделанных кресел. Не было и намека на вход. Вся машина парила на высоте полуметра над единственным металлическим прутом, который уходил вдаль, исчезая в одном из туннелей. Невдалеке другой прут вел в соседний туннель, но машины над ним не было. Элвин не сомневался, что где-то под неизвестным далеким Лисом, в таком же помещении, как это, ждет вторая машина; его уверенность была настолько полной, как будто кто-нибудь сказал ему об этом.

Хедрон заговорил с излишней торопливостью:

— Какая странная транспортная система! Она принимает одновременно всего человек сто — значит, они не рассчитывали на большое движение. И зачем они пошли на все эти трудности, закапываясь в Землю, когда небеса все еще были открыты? Может быть, Пришельцы не разрешали им даже летать — хотя мне что-то не верится. Или все это построили в переходный период, когда люди еще путешествовали, но не желали вспоминать о космосе? Они могли перемещаться из города в город, никогда не видя неба и звезд, — он нервно хихикнул. — В одном я уверен, Элвин. Когда Лис существовал, он был очень похож на Диаспар. Все города должны быть, в сущности, одинаковы. Ничего удивительного, что люди в конце концов ушли из остальных городов и объединились в Диаспаре. Ведь им достаточно было одного-единственного города!

Элвин едва слушал его. Он был занят изучением длинного снаряда, пытаясь найти вход. Если машина управлялась мысленным или словесным кодовым приказом, он, вероятно, никогда не сможет заставить ее подчиниться, и она останется сводящей с ума загадкой до конца его дней.

Бесшумно открывающаяся дверь оказалась для Элвина полной неожиданностью. Без звука, без какого-либо предупреждения часть стенки просто исчезла из виду, и красиво оформленная кабина открылась его глазам.