Город холодных руин - [16]

Едва он сел, положив перед собой на стол шляпу, раздался стук в дверь. Как всегда. Но может быть, это помощник, которого Джерид просил прислать ему еще пару дней назад, чтобы тот познакомил его с городом. Надо было разобраться хотя бы в прилегающих окрестностях. Джерид не знал, сколько времени он тут пробудет, но адаптироваться все же стоило. В конце концов, если он хочет произвести впечатление на коллег и начальство, очистив от преступного элемента хотя бы пару улиц, неплохо для начала узнать, где эти улицы расположены.

Громко вздохнув, он встал и пошел к двери.

За ней стояла молодая женщина. Черные, забранные назад волосы, высокий лоб, тонкое бледное лицо и темные губы – что-то в ее внешности выдавало принадлежность скорее к островам, чем к Бореальскому архипелагу. Ей вряд ли было больше тридцати лет, а ее хрупкая фигура терялась под коричневым плащом и толстой простой юбкой. Он понял, что она хорошенькая, хотя сам не был ценителем этой тонкокожей человеческой красоты. За ее спиной по коридору прошел следователь в маске. От этой здешней моды Джерида брала жуть.

– Селе Джамура, мисс. Чем могу служить?

– Селе Джамура, следователь, – ответила женщина, поразив его своим неожиданно глубоким голосом. – Дело не в том, чем вы можете помочь мне, а в том, какую помощь могу вам оказать я. Я ваша новая помощница, сэр.

Женщина – помощник инквизитора? Это показалось Джериду сомнительным. Однако он не мог вспомнить ни одного конкретного правила, запрещавшего женщинам службу в инквизиции, хотя, конечно, предпочтение всегда отдавалось мужчинам. Не то чтобы он был против службы женщин в инквизиции в принципе, просто, к добру или к худу, представление об инквизиции как о сугубо мужском общественном институте давно уже вошло в традицию.

– Вы, наверное, ожидали, что вам пришлют мужчину, я понимаю ваше изумление, но я всегда хорошо справлялась со своей работой. Мне сказали, что вы из Виллджамура, великолепный следователь и взяток не берете… А я хочу учиться у лучших из лучших.

Чего еще можно было ожидать от молодости и наивности, кроме подобной лести. Ах, знала бы она, до какой степени не в своей тарелке он себя чувствует и какой у него в душе разлад со всем миром. Черт, да он и самого себя понимает с трудом!

– Пожалуйста, входите, присаживайтесь.

– Спасибо. – Она прошла мимо него, и от нее повеяло ароматом – смесью ванили с мускусом. Шагала она упруго, хотя и с небольшой заминкой, точно оправлялась от хромоты.

Прежде всего он спросил ее имя.

– Нандзи.

– Какое красивое и необычное имя. А я, как вам известно, следователь Румекс Джерид, только что прибыл в ваш город. В инквизиции Виллджамура прослужил сто восемьдесят лет и много разного повидал за это время.

Мысль о том, что кто-то хочет у него учиться, быстро пришлась ему по нутру. Она придавала новое содержание обычным повседневным делам и процедурам, и он скоро думать забыл о том, что она – это она.

– Хороший следователь, – продолжал Джерид, – никогда не стоит на месте. Он никогда не принимает то, что ему удалось узнать, за истину в последней инстанции. Так и во всем в жизни. Те из нас, кто готов принимать новое, живут дольше, те, кто нет… остаются гнить в забвении.

Она кивнула, достала небольшой блокнот и принялась записывать. Так продолжалось минут пятнадцать: он делился с ней мудростью, накопленной за долгие годы службы, а она записывала детали, которые могли пригодиться, а могли и не пригодиться им впоследствии. Но сообщить их все равно было нужно, хотя бы для того, чтобы Джерид мог наконец выговориться и частично привести в порядок свой внутренний мир.

Нандзи начинала нравиться Джериду все больше и больше. Он рассказал ей о том, что обещало стать его первым делом в этом новом городе, – о визите в его квартиру альбиноса-командующего и об исчезновении солдата. Она выслушала его молча.

– Больше всего мне нужен сейчас человек, хорошо знающий город, – признался Джерид. – Вы с этим справитесь?

– Я сама живу здесь всего несколько лет, – поведала Нандзи, – но за это время в городе не осталось ни одного закоулка, ни одного камня в мостовой, ни одного угла и ни одного клочка паутины, в который я не заглядывала бы.

– А вам никогда не хотелось уехать отсюда, ведь, кажется, будет война? – Джериду вдруг стало очень любопытно, почему люди вообще живут в Виллирене.

– Куда же мне ехать? – вопросом на вопрос ответила она. – В тундре в такую погоду долго не протянешь. Другие города чужих не пускают, так что Виллирен – это единственное, что у нас есть. Здесь, возможно, не очень красиво, зато этот город дает нам всем чувство принадлежности, даже цель в жизни, если хотите. А с ними и гордость. Сюда давно уже стекаются иммигранты – со всех восточных островов. Я и сама нездешняя, семьи у меня нет, а этот город – идеальное место для таких, как я, для тех, кому приходится выстраивать свою жизнь заново.

Джерид задумался над ее словами. Возможно, он поторопился выносить этому городу оценку, поспешил заявить, что ему не хватает души. В конце концов, как он сам говорил, тот, кто готов к переменам, в целом справляется с ними лучше других.