Город, где стреляли дома - [40]

Томительно тянулось время. В голову лезли всякие мысли: «А вдруг второпях ошибся… Вдруг мины попались порченые…»

Взрывы в Черепеньках продолжались более суток.

После работы Карл Вернер забежал к Петру.

— Прием явно не рыцарский, — шутил он, — лопаются барабанные перепонки. А шеф мой в нокауте. Его хватил удар. Отто возмущается беззаконием большевиков. Я ему посоветовал написать письмо в Лигу наций.

Ястребок

На партизанском аэродроме приземлился «ястребок». Из кабины выскочил капитан Борис Ланков, тот самый, которому на Большой земле Валя шутя разрешила свататься к ней, если он получит звездочку Героя.

Летчик протянул Вале обе руки:

— А мы тебя вспоминали. Куда, думаем, запропастилась невеста? — капитан звонко смеялся.

Они вместе пошли в штаб. Капитан представился Дуке и коротко рассказал о цели своего прилета.

— Схему нефтесклада на Брянске-втором получили. Но объекты замаскированы. Сверху — сплошное зеленое море. Я хотел бы посмотреть на этот склад с земли.

— Такая прогулочка может дорого обойтись.

— Знаю, — твердо ответил летчик. — В небе я рисковал много раз. Попробую рискнуть и на земле.

— Михаил Ильич! — Валя с надеждой глядела на командира. — Пошлите меня с ним. Ведь я там каждый кустик знаю.

…Прозрачный чистый июльский день. В лесу сладко пахнет земляникой. Наткнувшись на поляну, усыпанную красными ягодами, капитан по-детски восторгался. Валя смотрела на него и думала: если патруль задержит, то этого парня не спасет фальшивый паспорт — он слишком непосредственен.

Вдали показались базы.

— Может, отсюда разглядишь ориентиры? — спросила Валя.

— Нет, я должен подойти ближе.

«Очень беспечный малый», — подумала она.

Неслышно ступая по мягкой упругой тропинке, вышли к подсобному хозяйству мясокомбината. Воздух был неподвижен.

— Жарко, — капитан сорвал ветку и размахивал ею, как веером.

Вдруг Валя замедлила шаг. Капитан ничего не понял.

— Немцы, — шепнула она и заметила, как летчик изменился в лице.

— Откуда? — хмуро спросил пожилой солдат с железным крестом.

Путая русские слова с немецкими, Валя объяснила, что они заготавливают для управы дрова, захотели пить и вот идут за водой.

— Папир! — потребовал немец.

Валя полезла в карман. Но немец не стал проверять документы, кивнул напарнику, и они ушли.

— Испугались? — спросила Валя.

— Еще как! Лучше десять раз на таран пойду, чем еще раз в город, — откровенно признался Ланков.

Он долго осыпал Валю комплиментами, восхищаясь ее выдержкой.

Пересекли улицу, опять вошли в лес, примыкающий к больничному городку. С холма хорошо просматривались базы. Капитан сделал пометки на листке бумаги.

— Теперь моя эскадрилья не промахнется.

Прощаясь на лесном аэродроме, капитан напомнил Вале, что он не теряет надежды получить Золотую Звезду…

Сердце коммуниста

С удилищем в руках Яков Андреевич сидел на берегу Десны. В стеклянной банке плавала маленькая, с мизинец, уклейка. Яков Андреевич рассеянно смотрел на поплавок. Пришел он сюда совсем не за рыбой. Вчера Лиза принесла страшную весть — генерал Бернгардт, взбешенный провалом операции «Брудершафт», решил применить против партизан химическую войну.

«На Брянске-первом разгружен эшелон с химическим оборудованием. Для использования его в Корюк приехал полковник Блицмайер. Я слышала, как он заявил генералу: „Мы выкурим партизан из леса, как комаров“».

Донесение Лизы тут же было передано в лес. Но не ждать же оттуда распоряжений, надо разведать, где и когда фашисты начнут химическую операцию.

Внезапно на берегу появилась группа подвыпивших солдат, с засученными по локоть рукавами мундиров. Один, с гранатой, сказал Якову Андреевичу, чтобы тот побыстрее убирался отсюда.

Немцы собирались глушить рыбу. Яков Андреевич покорно побрел домой. Неподалеку от моста остановился, положив руку на грудь. «Совсем забарахлил мой мотор. Как бы Антоновна об этом не пронюхала»…

Но порог своего дома Яков Андреевич переступил с бравым видом.

Ночью у Якова Андреевича встретились коммунисты. Обсуждали план «химической» операции. Васильев велел подпольщикам Фене Рыбкиной, Михаилу Прудникову, Лене Федюшиной и своему сыну Вальке достать противогазы, пустые баллоны, противоипритные накидки.

Потом Яков Андреевич и Васильев упаковали в плоские алюминиевые банки из-под иприта магнитные мины, наложили «пломбы».

На другой день встретились с врачом Дмитрием Миминашвили, которого подпольная организация лагеря военнопленных рекомендовала как своего человека. Миминашвили в совершенстве владел немецким языком и слыл другом майора Вейзе, командира карательного батальона «Десна». В отличие от других военнопленных врачей он без всякой охраны ходил по городу.

— Надо достать документ, по которому бы немцы приняли от нас кое-какое «оборудование», — обратился к нему Яков Андреевич.

— Можно сделать, — ответил Миминашвили. — Но кто-то должен сопровождать это «оборудование». Нужен свой человек, желательно немец. — И, подумав, добавил: — Пожалуй, этим немцем могу быть я.

…К складу подкатила машина. За рулем друг Васильева чех Вончек. Рядом с ним Миминашвили в форме обер-лейтенанта.

Солдаты отказались принять ящики, ссылаясь на какой-то приказ. На них не произвела впечатления даже бумага с печатью и подписью майора Вейзе. Тогда Миминашвили категорическим тоном объявил: