Город драконов. Книга четвертая - [12]

– Леди Энсан, – она вздрогнула, едва я назвала ее имя, но не убрала ладони от лица, мучительно переживая обрушившееся на нее горе, – я не могу утверждать, что все сказанное мной абсолютная правда, скажу лишь то, что видела лично. Елизавета Карио-Энсан была убита острым предметом. На ее теле имелась лишь одна рана, сплошная, от горла и… ннниже. И мне, увы, должна признать, неизвестны свойства когтей драконов, но у драконов пять когтей, а ваша сестра была убита чем-то одним, и это был не меч…

Эмбер убрала ладони от лица, вытерла слезы, что было совершенно напрасно, ведь они текли не переставая, и попросила:

– Продолжайте.

Как же сложно оказалось последовать ее просьбе.

Я на миг прервалась, позволив себе глоток чаю, и вернулась к тем страшным событиям.

– Повторюсь, мне неизвестно, можно ли оградить человека от боли, если удар был нанесен когтями дракона, но я использовала заклинание «Argaarta», и оно явственно облегчило состояние несчастной.

Было безумно тяжело говорить об этом. Вспоминать это. И смотреть на собственные руки, которые, как и я, оказались неспособны более ни на что, кроме как облегчить страдания той несчастной точной копии девушки, что сидела ныне напротив меня. Два часа среди ледяного ветра, чувства отчаяния и понимания того, что я уже ничего не смогу сделать – слишком поздно. Понимание того, что не упади я разок-другой в снег, не сбейся с дороги, используй сразу поисковое заклинание… Впрочем, кого я обманываю? Учитывая характер имеющихся на теле леди Елизаветы Карио-Энсан повреждений, ей не помог бы и доктор Эньо.

И вдруг Эмбер спросила:

– Почему вы не смотрите на меня?!

Я удивленно взглянула в ее глаза, и да, поймала себя на том, что действительно стараюсь не смотреть на девушку, вежливо держа взгляд на уровне первой пуговки воротника ее платья. И если бы я не знала оборотней, не поняла бы, в чем подвох, а так – отвести глаза в сторону при разговоре для оборотней означало, что собеседник лжет.

– Вы очень много времени провели среди оборотней. – Я грустно улыбнулась своему отражению в чашке.

– Да, это так, – подтвердила леди Энсан, напряженно взирая на меня.

Кивнув, я продолжила:

– Вы крайне много времени провели среди оборотней и неверно трактуете мое исключительно человеческое нежелание смотреть вам в глаза. Однако, боюсь, вам придется признать за мной право несколько избегать вас взглядом по той простой причине, что я более двух часов просидела, глядя в точно такие же небесно-голубые прекрасные глаза на красивом, полностью идентичном вашему, лице, которое больше никогда не озарится ни улыбкой, ни… жизнью. Лицо с печатью смерти. Глаза, не способные более ничего увидеть. И полное ощущение собственной беспомощности… Да, мне тяжело смотреть на вас, и я прошу простить меня за это.

Несколько секунд Эмбер молчала, затем попросила:

– Можно мне еще чаю?

– Да, конечно, – ответила я и, повысив голос, позвала: – Бетси!

Пришла миссис Макстон. Выразительно посмотрела на остатки чашки из ее любимого сервиза, и взгляд ее был столь неодобрителен, что леди Энсан сконфужено пробормотала:

– Простите.

– Всего лишь чашка, – неожиданно смилостивилась миссис Макстон, – чашку, как и любой сервиз всегда можно выбросить и заменить другим, а вот разбитую жизнь по осколкам не соберешь. И мисс Аккинли славная девушка, вам бы познакомиться ближе.

Когда она вышла, Эмбер проводила ее задумчивым взглядом, затем посмотрела на меня. Молча, но с явно читающимся вопросом.

Что ж, я переставила чашку с блюдцем на стол, сложила руки на коленях, приняла непростое решение и, нервно сминая ткань подола платья, сказала прямо:

– Я не знаю, какова истинная правда, а потому сообщу вам факты. Факт первый – ваш отец не присутствовал при вашем рождении, иначе знал бы о том, что в этот мир пришли три его незаконнорожденные дочери. Факт второй – бездетная миссис Аккинли, прачка в приюте, где рожала ваша мать, не стала бы красть дитя, если бы не слышала крики вашей матушки, которая требовала убить всех своих трех новорожденных дочерей.

Эмбер сидела, глядя на меня широко распахнутыми глазами, не мигая, не шевелясь и, кажется, даже не дыша.

– Дышите, пожалуйста, – попросила я, – мне правда тяжело смотреть на вас, но становится еще тяжелее, когда вы вот так безмолвно и бездыханно замираете.

– Простите. – Леди Энсан была воспитанной леди. – Мне нужно успокоиться.

Я ожидала, что за этим последуют нюхательные соли, быть может, мятное масло или раскрытое окно, но нет – плавно и гибко, словно змея, девушка соскользнула со стула, быстро приблизилась к пылающему камину и сунула обе ладони в огонь!

– О боже! – не удержалась я от испуганного возгласа.

– Мгновение, – попросила Эмбер, тяжело дыша.

Увы, в это мгновение вспыхнули ее волосы, из пшенично-золотых они стали в буквальном смысле огненными. И теперь вся спина девушки представляла собой полыхающее пламя.

– Огонь, – все так же тяжело дыша, проговорила леди Энсан, – моей стихией всегда был огонь, вот такой, первородный, буйный и… неконтролируемый. Лаура обладала магией, с лету запоминала любое заклинание, великолепно фехтовала, была способна отыскать зверя в лесу по одному лишь запаху, а все, на что была способна я – разжигать огонь.