Послышался прозрачный, несколько смазанный радостным криком дождя, звон разбитого, осыпающегося на мокрый асфальт тротуара, стекла.
Завыла сирена, заорал охранник.
— Еще чашечку кофе, — попросил я официанта.
На город плавно опустилась прозрачная жара. Янтарные иглы центральных башен расплывались в текучем воздухе. Усталые драконы обвивались вокруг их шпилей и тяжело дышали, высовывая узкие черные языки.
Дома Ледяного Принца нестерпимо блестели, солнечный свет отражался от голубоватых граней, и безумные солнечные зайчики прыгали по капотам машин.
Длинные. Длинные.
Пыльные. Пыльные.
Плывут в медовом воздухе.
Извиваются.
Бесконечные прозрачные хвосты.
Лениво двигаются, раздвигая воздух.
Задевают хрустальные водосточные трубы.
Игольчатой звон.
Тает.
Обреченно тает.
Жара обрекает звон.
Его холодным иглам нет в нем места.
Драконам тоже нет в нем места.
Он слишком густой, слишком пыльный.
Драконам тяжело двигаться, с трудом они обвиваются вокруг высоких шпилей полуразрушенного дворца Леди Сновидений. Отдыхают, вывалив тонкие фиолетовые языки.
Трутся о шпили, сдвигая и раздвигая кольца.
Пыль и чешуйки скользят вниз по острым черепичным крышам. Падают на брошенные автомобили во дворе.
И он, злой, затравленный, заледеневший в прозрачном кристалле ужаса, понесся, оглядываясь через плечо.
Трое бежали за ним легко и бесшумно, словно призраки прекрасных, проснувшихся молодыми и свежими, эльфов. Шаг их был легок, тягуч и стремителен.
Догнали, коснулись лезвиями спины. Все цвета ушли в красное. Прозрачная глыба со звоном лопнула и перестала быть. Оболочка опустилась и свернулась калачиком возле ног троих, не желая больше бежать.
«Абгемахт, блядь» — сказал старший и высморкался.
Прекрасные и равнодушные словно боги (хотя многие и считают их богами) Костяные всадники проезжают через площадь. Их огромные черные кошки ступают бесшумно и плавно. Ноги всадников утопают в густой шерсти и, кажется, что негнущиеся, слегка покачивающиеся тела вырастают из кошачьих боков. Они движутся в полном безмолвии, солнечные блики танцуют на желтовато белых телах.
Безмолвная троица скрывается в узком переулке на противоположной от меня стороне площади. Даже после того, как Всадники скрылись из виду, регулировщик не сразу решается переключить светофор с красного на зеленый. Наконец его рука неуверенно тянется к пульту. Зажигается зеленый. Но машины еще какое-то время стоят. Наконец кто-то нетерпеливо сигналит. Я прихожу в себя и жму на газ.
