Город Бога - [38]

— Сериль.

— Да, мам?

— Покажи ребятам, где они могут разместиться.

— Идёмте.

Данте и Яго последовали за девушкой, прихватив свои вещи. Они поднялись на второй этаж, и девушка им указала, чтобы они уже по деревянным ступеням поднимались выше и там устраивались.

— Миленько тут, — оглянувшись, сказал Данте, — совсем даже неплохо.

Комната Сериль представляет собой квадратное помещение с единственным окном, возле которого стоит раскладушка. Шкаф с книгами и тумба с одеждой тоже неподалёку от кровати, а вот столик с пластиковым стулом находятся на противоположной стороне. С потолка свисает лампочка, дающая жутко тусклый свет, бьющий по глазкам.

— Кстати, а ты откуда? — моментально девушка перешла на личное общение. — Данте.

Яго посмотрел неодобрительно на Данте, но всё же не стал его тянуть за собой, лишь с намёком сказал, прежде чем скрыться на третьем этаже:

— Брат, только не задерживайся.

— Хорошо, — с мимолётно промелькнувшей улыбкой ответил Данте и обернулся к девушке, которая села у окна, на каменный разбитый подоконник, опустив голову на решётку. — Я с Аппенинского Полуострова… это за морем к востоку отсюда. Я жил в городке Сиракузы-Сан-Флорен.

Сев на подоконник рядом с Сериль, парня буквально заворожило. Он не может оторвать взгляда от девушки, а его душа не радостно, не ликующе, но так-то возвышенно трепещет, гудит и ликует.

— Наверное, прекрасное место… всяко лучше этого, — мягким, чуть грубовато-низким голосом заговорила дама.

— Сейчас да, может быть. Когда я оттуда уезжал оно только отстраивалось. Но оно не было таким. Я помню те времена, когда мой дом не отличался от того, что я увидел тут.

— Тогда ваш Канцлер великий человек, что смог возродить твой дом. Ты его видел?

— Один раз. Лицом к лицу. И знаешь, да, он действительно хороший человек и правитель. А почему ты спрашиваешь?

На губах девушки расцвела бессильная улыбка:

— Я знаю, что ты пришёл сюда всё менять. Папа рассказывал, что у вас всем заправляет Канцлер, что он сможет поменять нашу жизнь, и вот я вижу человека, который его видел и не могу не спросить о нём.

— Почему?

— Знаешь, я всегда была буйной девочкой, — разностальгировалась с печалью Сериль. — Лезла куда не надо, а один раз вообще потерялась в квартале работорговцев и меня может, продали бы на юг, если бы не родители, которые подняли даже Приход. А в школе? Восемь классов в Приходской школе и видела, как дети остаются без родных. Мои подруги и друзья оставались сиротами и гибли вскоре или становились рабами, а того и хуже — их садили на короткий поводок у Храма. А мои родители всегда со мной, а вот к двадцати годам даже друзей нет. — Пальцы девушки коснулись заблиставших глаз и стёрли пару слёз, а одну пропустили, и влага светлой линией расчертила щеку Сериль. — У меня кроме двух друзей и них нет, и я хочу знать, что когда Приход останется в прошлом, они остались в порядке.

— Как интересно, что ты всё это рассказала. Обычно люди тут недоверчивые.

— Понимаю, но в тебе есть что-то,… не знаю, чувствую лишь, что тебе можно высказаться.

— Твой отец, Карлос, тоже заботится и хочет, чтобы ты с матерью жила в покое и мире, в будущем.

— Я знаю. Этим я пошла в него, как и многим. Такая же упрямая и бойкая. Только он меня бережёт от всего, да и я сама, повзрослев, поняла, что чудом дожила до двадцати лет. А у тебя есть родители?

— Нет. Отца и матери я не знаю. Моей семьёй были брат и тётушка Мария.

— Печально. Очень жалко, — потёрла ладони Сериль.

— Холодно? — с ропотом вопросил Данте, сотрясаясь душой, и как только девушка кивнула, он потянулся к ней, приговорив. — Давай согрею.

Парень взял шершавые ладони Сериль в руки и стал медленно потирать. От прикосновения к коже девушки Данте сделалось трепетно и мирно на душе, хорошо и спокойно. Они разговаривали ещё на множество тем, начиная от прошлого и заканчивая тем, что у каждого было вчера. Сериль рассказывала про здешние нравы, про том, как трудно работать при Приходе в «Податном Офисе», шутила про местных идейных дурачков, а Данте рассказал про Италию, пару забавных историй о брате и как попал в корпус «Серые Знамёна» и что было на службе. Они ещё долго могли задушевно общаться, а Данте впервые за долгое время почувствовал ощущение радости и благодати на душе, но время неумолимо и им пришлось разойтись.

— Ну, всё, мне пора, — тяжко, но с искренней улыбкой, сказал Данте.

— Конечно, — радостно ответила ему девушка, провожая взглядом, томно добавив, — завтра встретимся.

Глава четвёртая. Гладиатор

Град. Десять часов утра.

Грозы не было, даже дождика, а оттого и земля тут слишком сухая, а вода в этих краях хоть и вещь сравнительно частая, но больно дорогая. Большие объёмы этой оживляющей жидкости, для содержания ферм и хозяйств могут позволить себе только наиболее зажиточные «миряне», иначе говоря — граждане Теократии. А поэтому люди тут ждут дождя как манны небесной, потому что только во время, когда небеса рыдают над опустошённой землёй, удаётся собрать хоть какую-то жидкость, и то если не поймают «сборщики податей», ибо дождь тут трактуется, как благость Кумира, за которую установлен строгий налог и чтобы собирать дождевую воду нужно получить специальный «дождевой патент».