Город без имени - [63]

«Попугай» — было заведение среднего пошиба. Находилось на первом этаже обычного жилого дома, в южной части города. Еще не совсем трущобы, в которых живет всякое отребье, но уже и не благополучные кварталы.

Вывеска над кафе была большая и красочная. В букве «О» сидела птица, которая и дала название этому заведению. Попугай был зеленого цвета, с торчащими в разные стороны перьями. Одной лапы у него не было, вместо нее была деревянная нога. Левый глаз закрывала черная повязка, а в правом крыле была зажата бутылка рома. На попугае так же был пояс, за который были заткнуты старинные пистолет и кривой нож. В общем, типичный пират, каковым его изображали в старых приключенческих романах.

Расплатившись с кучером Дмитрий вошел внутрь. Внутри кафе соответствовало пиратской тематике — помещение с деревянным полом и стенами, в котором роль стульев выполняли бочки. Покосившиеся столы, были практически везде заняты. Над барной стойкой скалился с черного полотнища веселый Роджер. На стенах висели компасы, раскрашенные в красные и белые полоски спасательные круги, без названия корабля, искривленные ятаганы, шпаги, и даже выглядевший настоящим, штурвал с галеона. Официантки были одеты в просторные цветастые платья, соответствующие моде века семнадцатого. Они проворно сновали между столами, разнося еду на простых деревянных подносах. В воздухе разливались ароматы дешевого табака и выпивки.

Медведь сидел за крайним столиком, откуда просматривался весь зал. Заприметив стража, он приветливо махнул тому рукой. Михаилу было сорок семь лет, и он имел вид представительного, располагающего к себе мужчины. Высокий, широкоплечий, он предпочитал носить простую одежду, выбирая такую, какая накинула бы ему внешне несколько килограммов. Это было сделано для достоверности образа. Чтобы незнакомые с ним люди, считали его полноватым, добродушным дядькой, не способным на малейшие подлости. Другое дело, что на самом деле он был в прекрасной физической форме, и накостылять смог бы кому угодно. Но ни к чему было всем знать об этом. Остальная внешность, должна была подчеркивать и усиливать этот образ. Некогда черные волосы уже почти полностью посидели. Виски, и аккуратно подстриженная бородка, имели цвет свежевыпавшего снега. Миролюбивое лицо, с приклеенной к нему обаятельной улыбкой. Ни что не выдавало в нем бывалого преступника. Не было, как это часто пишут в книгах, ни какой жесткости или холодности в глазах. Выражение глаз у него полностью соответствовало внешности — добрые с застывшей в них смешинкой. Отец семейства, почетный член общества, в котором обычный обыватель не заметит ничего предосудительного. Однако, человек знакомый с его биографией, поостерегся бы Медведю в чем-то перечить и уж точно не захотел бы видеть его в рядах своих врагов. С этой же доброй улыбкой на улице, он отправил на тот свет ни один десяток человек. Это очень серьезный, умный и опасный человек.

Дмитрий пробрался к его столику и пожал протянутую руку. Сели. Тут же подскочил услужливый официант в тельняшке и встал за спиной, ожидая заказа. Кафе поддерживало дух пиратской романтики, поэтому и кухня здесь была в основном морской. Несколько видов ухи, разнообразные сорта жаренной рыбы, креветки, вареные раки, морские салаты, всяческие водоросли и улитки — блюда на самый взыскательный вкус, и для любого размера доходов. Малинин заказал себе ухи из осетрины, на второе взял жаренное мясо (им пираты не брезговали), салат из овощей и помидоров, да кружку светлого пива. Михаил одобрительно покачал головой, и заказал себе тоже самое, плюс пятьдесят водки.

— Я слышал, тебя убили, — сказал Медведь, раскуривая толстую, темно-коричневую сигару.

— Слухи о моей гибели сильно преувеличены, — усмехнувшись, ответил Дмитрий, и полез за сигаретами. — Как Федька?

Федор был сыном Михаила. Его то, в свое время, Дмитрий и отмазал от тюрьмы, считая, что парень ни в чем не виновен. Федор по окончании училища, должен был получить звание, и отправиться служить Родине. Малинин спас его дальнейшую карьеру, и возможно жизнь.

— Он у меня молодец, скоро выпускается. Пойдет во флот служить, — Михаил довольно улыбался. Чувствовалось, что он искренне гордится успехами сына. — Говорят, что у него есть способности, и может многого добиться. Хорошо, что не по моему пути пошел. Я государству вредил, а он теперь будет за нас обоих отчизне служить. Доброе это дело, нужное.

— А как ваши? — Малинин особо выделил это слово, — к этому отнеслись?

— С пониманием. У нас у многих, по крайней мере, у тех, кто добился определенных высот, дети государевы служащие. Все на разных постах, но большинство военных. Мы их воспитали настоящими людьми чести — служат на совесть.

— Всегда хотел поинтересоваться, неужели в училищах нормально относятся к уголовному прошлому родителей абитуриентов?

— Вполне. Наши дети приносят присягу своей стране, и служат ей. Они никогда не предадут, даже если мы, их отцы, их об этом попросим. А мы не будем просить, потому что не хотим портить их жизнь, как испортили свою. Любой вопрос можно решить несколькими способами, не подставляя при этом своих отпрысков. Наверху это понимают. Точно так же знают, насколько хорошее образование, мы им даем. — Чего-то Медведь, как, в прочем, и всегда не договаривал, но в целом отвечал искренне.