Город Бессмертных. Трилогия - [21]

Лисси негромко расспрашивала Эннареона обо всем на свете. У нее оказалось редкостное любопытство и незаурядный ум. Пять дней, проведенных в компании эльфа и его спутников, сильно изменили девушку. В ней уже мало оставалось от того запуганного существа из цирковой труппы. Ощущение свободы кружило голову. В нынешней, уверенной в себе, часто улыбающейся Лисси едва ли можно было узнать недавнюю рабыню. Лишь клеймо с запястья напоминало о прошлом.

Эннареон, не скрывая своих эмоций, открыто восхищался новой спутницей, ее красотой и тягой к новым знаниям. Он, казалось, не умолкал, отвечая на многочисленные вопросы. Все, что их окружало, словно куда-то отодвинулось и перестало интересовать. Промозглая сырость, которую тихо проклинали чародеи, и на которую в голос ворчал Тангор, не доставляла Эннареону и Лисси никаких неудобств. Эльф чувствовал, что с каждым мгновением влюбляется в девушку все сильнее.

— Оказаться бы сейчас на юге, — в десятый раз пробубнил Тангор в бороду. — В Дирхкаге…

— Лучше уж прямо в Раттории, — подхватила Альрин, потирая озябшие руки.

— Там правда тепло? — повернулась к ней Лисси. — Я столько слышала об этой стране…

— Ты говорила, что родилась там, — удивленно заметил Эннареон.

Все спутники, как по команде, уставились на девушку.

— Все так, — проговорила та, нервно облизнув губы. — Я не лгала, клянусь! Я действительно родилась в Раттории. Но в три года меня украли. Варвары при набегах часто забирают детей из приграничных деревень. Потом — деревянная клетка, невольничий рынок в Легерранде, клеймо, — Лисси потерла запястье. — Сперва меня купила богатая семья, которой не суждено было иметь своих детей. Они хорошо обходились со мной, может даже любили…

— Так любили, что продали в бродячий цирк, — хмыкнул Тангор.

Девушка опустила взгляд.

— В надежде вернуться домой, однажды я сбежала. Но у городских ворот меня схватили стражники. На беду, там как раз проезжал Тагриз со своей труппой. Новому хозяину приобретение обошлось в десять монет серебром, — она горько усмехнулась. — Очень символично: мне было как раз десять лет.

Альрин на мгновение попыталась представить — каково это, быть безвольной пленницей и послушной служанкой у какого-нибудь мерзавца. Выполнять любую его прихоть… Ее лицо исказила гримаса отвращения.

— Мне было недосуг изучать историю и географию, — продолжала тем временем Лисси. — Вместо этого мне преподавали гимнастику… и в качестве учителя чаще всего выступала плетка. Можете мне не верить, — голос девушки предательски задрожал, — но я правда не помню ни цвета родного неба, ни вкуса ветра, ни языка своей страны. У меня отняли даже имя! Helessiarrhe оказалось слишком длинным для хозяина, и я стала просто Лисси.

Она, не выдержав, спрыгнула на землю, уткнулась в теплую шею Ромашки и разревелась.

Первым опомнился эльф. Он легко спешился, подошел к девушке, и взял ее ладони в свои. Тепло и бережно, словно хотел забрать боль, что терзала душу.

— Лисси… Никто из нас не желал тебя обидеть. Прости, что разбудили такие воспоминания.

Девушка робко улыбнулась сквозь слезы:

— Не за что извиняться. Благодаря вам, я вырвалась из кошмара своего прошлого. Но он… он еще мучает меня. Больше всего на свете боюсь однажды проснуться и увидеть стены циркового фургона. Будь он проклят!

Лисси снова расплакалась.

— Никогда не позволю твоему прошлому забрать тебя… у меня, — тихо проговорил Эннареон, крепко обнимая девушку.

Она доверчиво прижалась к эльфу, зарывшись лицом в светлые длинные волосы.

Внезапно раздался тихий свист. Эннареон вздрогнул всем телом, пошатнулся, и выпустил Лисси из объятий. В широко распахнутых изумрудных глазах читалась боль пополам с удивлением. Он попытался сделать вдох, но вдруг упал лицом вперед. Девушка коротко вскрикнула.

В спине эльфа, чуть ниже левой лопатки, торчало древко стрелы с черным оперением.

Поначалу все оцепенели. Первым в себя пришел гном:

— Во имя Троара! — проревел он, спрыгивая с эльфийской кобылы, и выхватывая секиру.

— Не советую, недомерок, — раздался громкий насмешливый голос из-за дерева, что росло шагах в двадцати.

Лисси смотрела невидящим взглядом прямо перед собой, и слова едва достигли ее слуха. Но все-таки она вздрогнула, узнав ненавистный говор. Именно с этого голоса совсем недавно начинался каждый ее день.

"Вставай, дрянь, и за работу" — звучало в цирковом фургоне еще затемно.

Тагриз никогда позволял поспать вдосталь.

— На вас нацелено пять стрел. Сделай одолжение, гном, метни свой топор прямо по дороге. Так далеко, насколько сможешь. Остальным — спешиться!

— Секиру ты отнимешь только у мертвого гнома, вонючий червяк! — гневно выкрикнул Тангор, сжав рукоять со всей силы.

Эллагир и Альрин, озираясь, медленно спустились на землю.

— Пять стрел, не забывай! Первой мы подстрелим эту сбежавшую сучку!

Гном взвыл от бессильной ярости. В ту же секунду еще одна стрела, просвистев в воздухе, воткнулась в землю, в шаге от Лисси.

— Последнее предупреждение! — Тагриз явно терял терпение.

— Будь ты проклят! — процедил Тангор сквозь зубы и размахнулся.

Секира, пущенная сильной рукой, ударила в дерево, из-за которого раздавался голос. Остро отточенный металл вошел в цель на ладонь. Откуда— то из глубины кроны, ругаясь на своем птичьем языке, взмыла ввысь стайка синиц.