Город Бессмертных. Книга третья - [2]
Повинуясь заклинанию, вокруг мага вырос голубоватый купол. Эллагир пошевелил руками, и купол начал стремительно увеличиваться. Он всё рос и рос, пока весь город не оказался под его защитой. Там, где он соприкасался с потоками лавы, та застывала.
– Ты говорил, эта штука пропадёт с тринадцатым ударом сердца, – проговорил Тангор. – Этого всё равно мало, гора может изливать огонь несколько дней.
– Этого хватит, друг, – с лёгкой улыбкой ответил Эллагир, и произнёс ещё одну формулу.
Это было боевое заклинание, которое останавливает биение сердца. Его Эллагир направил на себя, чтобы тринадцатый удар не наступил никогда, а щит остался стоять.
В таверне “Два брата” было по-обычному людно. Готовили здесь хорошо, и многие делорцы с большим удовольствием проводили в таверне вечер, ужиная и обмениваясь новостями. Купцы, ремесленники, даже стражники после дневной смены заходили сюда пропустить стаканчик-другой эля, которого здесь, к слову, было с десяток сортов. Был даже “Румхирский чёрный”, который умели варить только гномы с восточных гор, ревностно храня рецепт от посторонних. Злые языки поговаривали, что трактирщик покупает его не у румхирских пивоваров, а чуть ли не на соседней улице, но точный адрес назвать всякий раз затруднялись. Как бы то ни было, Гвилар за вечер продавал не меньше трёх бочонков пенящегося напитка: отбою от желающих не было.
– Ольве! – позвал трактирщик сына, одной рукой разливая эль, второй – нарезая вяленое мясо. – У нас кончилась мука. Сбегаешь к мельнику? И захвати конфет, – он кивком головы указал на ящик, где лежало искомое. – Угостишь его дочку.
– Ну па-а-ап! – мальчишка поставил на стойку поднос с грязными тарелками и вытер руки о рубаху. – Она – вредина! И вообще, мне она не нравится!
– Ну, не угощай, – покладисто согласился Гвилар, незаметно вздохнув. Кейра, дочка мельника, нравилась ему – в качестве будущей снохи, разумеется. Но настаивать не стал: успеется, парню всего-то тринадцать. – Но муки и правда осталась одна плошка. Сбегай до темна, хорошо?
– Легко! – Ольве обрадовался, что общаться с этой задавакой Кейрой не понадобится, а с мельником они почти приятели. Летом Ольве помогал тому чинить водяное колесо, и заработал не только хорошее отношение, но и большую скидку на муку.
Мальчишка наскоро переоделся, взял большой короб и направился к дому мельника, на Речную улицу. Идти было недалеко, дорогу Ольве прекрасно знал, и потому был уверен, что обернётся максимум за полчаса.
Но за полчаса не получилось. Первое, что увидел Ольве, зайдя на мельницкое подворье, была перевёрнутая бочка. Она слегка шевелилась и всхлипывала.
Мальчишка был не робкого десятка, поэтому не долго думая просто подошёл к странной ёмкости, поднял её и отставил в сторону.
Под бочкой обнаружилась мельникова дочка. Ольве хотел уж было фыркнуть и сказать что-то про дурацкие девчачьи шутки, но тут заметил, что платье на девочке разорвано, а сама она вся измазана в чём-то красном. Острый характерный запах крови не дал усомниться: это вовсе не вишнёвый кисель.
Ехидную реплику мальчишка проглотил и вместо неё спросил просто:
– Кто тебя обидел?
Одновременно с этим он достал из сапога нож, право носить который обрёл после того, как убил в таверне разбойника Скартала. Убил ударом в спину, но времени обустраивать честный поединок (в котором мальчишка наверняка бы погиб) тогда просто не было.
Рукоять ножа сверкнула в закатном солнце. Маленький рубин в оголовье блеснул красным и потух.
– В-в-ввв… – зашлась Кейра плачем.
– Сама-то цела?
– А-а-ааа!
Поняв, что разумных ответов здесь он не получит, Ольве двинулся к дому.
– Нет! Не ходиии! – взвизгнула девочка.
Мальчишка нахмурился, но решил, что лучше встретиться с опасностью лицом к лицу, нежели дожидаться, пока та ударит со спины, и толкнул дверь.
В доме мельника царил ужасный беспорядок: опрокинутый стол, разбросанная посуда и всё это обильно присыпано мукой, точно снегом.
И залито кровью.
Именно кровью, в этом не могло быть никаких сомнений. Ольве сглотнул подступивший к горлу комок. В крови было всё: пол, стены, домашняя утварь и даже окна.
А затем мальчишка увидел мельника… точнее то, что от него осталось. Гвилар несколько раз брал сына на скотобойню, и Ольве был вполне в курсе, как устроено животное изнутри. Но никогда прежде он не видел освежёванного и разорванного на куски человека.
Ноги Ольве приросли к полу, а желудок внезапно скрутило в тугую нить. Затем его вырвало.
Как ни странно, это принесло облегчение. Пятясь и поскальзываясь в лужах крови, мальчишка двинулся прочь из дома. Оказавшись за дверью, он рывком захлопнул её, и только затем осел на траву.
В чувство его привело всхлипывание Кейры. Девочка сидела, обхватив руками бочку, под которой недавно пряталась, и плакала.
– Пойдём в таверну, – проговорил Ольве, облизав пересохшие губы и удивившись тому, как звучит его голос.
Хрипло, почти незнакомо.
– Надо рассказать всё отцу, позвать стражу, – он подошёл к Кейре, неуклюже обхватил её и рывком поставил на ноги.
Девочка не сопротивлялась.
– Пошли скорей, – повторил Ольве и потянул её за руку.
