Горный поход - [15]

А идти нам еще много. Дошли мы до кишлака Перанга. Там большой привал. Тут мы быстро нагрели себе чаю в котелках. 10 минут — и чай готов. А хлеба нету. Хлеб на базе, а до базы еще девять километров. То мы чай пьем с галетами. Попили чаю. Эх, закурили бы! Но нет табачку — кончился. А до базы девять километров. Но ничего! Сегодня побудем не куря. У горных бойцов воля железная.

Отдохнули мы хорошо, и пошли мы дальше. Тут спуск еще круче. Идем все ниже и ниже. Тропа узкая, по тропе камень. Лошади падают. Но ничего. Спустились благополучно и зашли мы в селение Цхемлисси. Тут стоит база. И мы стали на дневку. Разбили палатки. Задымили наши кухни. Заварили щи, и закипел в котелках чай. Получили хлеб и зачали ужинать. Поужинали хорошо. Щец со свежим мясом. Здесь быка зарезали. После ужина купили папирос, покурили хорошо и ложимся спать. Кругом тишина, только слышно, шумит одна река Кинтрыш».

ВООРУЖЕННЫЕ ПОВАРА

1

Комиссар дивизии Рабинович на совещании командиров и политруков рот заявил категорически:

— Во что бы то ни стало овладеть механикой снабжения и приготовления пищи. Все внимание — питанию бойцов. За питание отвечает командир и политрук роты. И никаких гвоздей.

Кухни были приданы поротно. Каждый командир роты должен назначать время и место, порядок движения своих кухонь, следить за получением продуктов и приказывать, когда должна быть приготовлена и куда подана пища.

Вся работа должна проделываться имеющимся в каждой роте взводом управления во главе со старшиной роты. Этот же взвод организует и снабжение боеприпасами в бою (патронами, гранатами и т. д.).

Забота о бойце крепко легла на плечи комсостава.

Ни один командир не имеет права воспользоваться личным отдыхом или едой, не выяснив, обеспечены ли всем необходимым бойцы.

Я сидел около командира первой роты Петрова на ротном командном пункте, когда ему принесли письмо.

Ему писали, что у него заболел ребенок. Он очень любил ребенка и раньше охотно рассказывал о нем: о шалостях его и забавах, но сейчас на походе он озабочен. Очень озабочен.

Почему нет походной кухни? — Вот что беспокоит Петрова.

Он не может спокойно сидеть на месте, то и дело вскакивает, звонит по полевому телефону, посылает людей и опять тяжело валится около меня на траву.

И к этой большой заботе о бойцах примешивается волнение о больном ребенке. Ребенок и кухня. И когда он думает о ребенке, ему вспоминаются десятки его голодных бойцов, которые ждут обеда.

А когда думает о кухне, вспоминается больной ребенок.

Каждый командир вел точный дневник: чем питались сегодня бойцы.

И когда командир, или политрук, или комиссар полка, или другие должностные лица приходили в штаб руководства, то комиссар экспедиции Рабинович, проницательно щуря свои насмешливые глаза, говорил:

— Вы мне о планах и проектах не говорите. А скажите-ка, что сегодня ел красноармеец?

2

В нашей четвертой роте питание с первого и до последнего дня похода было поставлено отлично.

Причиной этому — старшина Шевченко. Василий Шевченко — срочнослужащий. Тем не менее он исполняет ответственные обязанности старшины и командира взвода управления. И справляется.

Весь он — клубок страстной энергии и воли. Он зол к работе, она клокочет, шипит в его крепких руках, она послушна, как послушен был ему, трактористу «Гиганта», мощный трактор.

Бойцы четвертой роты были всегда и вовремя обеспечены пищей. Но этого было мало Шевченко. Его и повара мучила проблема сухих овощей.

Сухие овощи, которыми снабжались кухни, во всех ротах вызывали дружную бузу поваров. Овощи эти в борще были сладковаты, невкусны, да и весь борщ становился не борщистым.

Шевченко и повар Малахов победили сухие овощи. Повар Малахов мыл их в «ста водах» — они теряли свой сладковатый вкус, и борщ был таким, каким ели его дома охочие к еде станичники.

И сам Климентьев — председатель научно-исследовательской комиссии, организатор вьючных кухонь, сам Климентьев приходил в четвертую роту, мочил в борще свои длинные усы да похваливал.

3

После энергичных мер, принятых командованием, хозяйственники стали работать лучше, и вопрос питания бойцов перестал быть острым.

Но был еще крупный недочет в работе хозяйственных подразделений: они стояли в стороне от тактической обстановки.

Я был как-то на совещании партийцев хозроты. Они ожесточенно нападали на отсекра и на меня — члена полкового партбюро.

— Почему хозроту забывают? — возбужденно говорили они, и обида звенела в их голосах. — И то мы ни газет не видим, ни политработы с нами никакой.

— Главное, тактических задач не получаем, и выходит: мы тут обозы возим, а для чего, для каких боев — ничего это неизвестно.

— Бойцы обижаются, — подтвердил младший командир. — За то не обижаются, что работаем с утра до ночи. Ну, хоть бы знать, что в бою и наша доля есть. А то едем с обозами, а тут пальба, перебежки, окопы роют, а что к чему, неизвестно.

Не зная тактической обстановки, вьюки ползут через линию фронта. Им нипочем ни огонь, ни зараженные участки.

Транспортной роте было приказано подать фураж к горе Гогараур, где предполагалось ночевать полком.

Но боевая обстановка изменилась. Роты пошли на Пирсагат. Воодушевленные благородным стремлением доставить на Гогараур фураж, едут через расположение рот транспортники.