Горны Империи - [18]

– А знаете, люди, – начал капитан Крапивин и вдруг смутился, помолодел, – я покаюсь. Есть у меня в нашем нежданном знакомстве корыстный интерес. Я к этим скульптурам часто прихожу с тех пор, как поставили их. Люди смотрят, любуются, да, все так, все приятно… и мне смотреть приятно, не скрою. Вот и сегодня… Только сегодня… вы как-то так стояли… Я плохо объясняю, – он поморщился. – Понимаете, я тысячу лет не разговаривал с… с людьми вашего возраста. Ну, если неофициально, так сказать… В общем, я посмотрел и подумал: вот мой город. Вот мои скульптуры. А вот ребята из этого города. Из нашего города, – сказал он с нажимом. – Что вы скажете, если я сделаю вашу скульптуру?

Мальчишки онемели, глядя на капитана Крапивина. Потом Войко коснулся своей груди – там, где под распахнутой легкой ветровкой на черной рубашке алел галстук:

– Нашу?!

– Ну да, – Петр Владиславович увлеченно оперся на палку, подался чуть в сторону от стула. – Прямо вот тут. На набережной. Стоят двое ребят и смотрят вдаль. И назову «Ребята из нашего города»!

– Денис! – Войко засветившимися глазами посмотрел на друга.

А Денис, опустив глаза, провел ложечкой по вазочке и сказал:

– Не выйдет ничего. Это ведь надо позировать. Долго. Я знаю. А я… – Денис поднял голову. – А я послезавтра уезжаю.

И проглотил комок в горле. Но, наверное, по глазам капитан «Рубина» умел читать, как по книге – и как же иначе?

– Расскажи, – просто предложил он…

… – Значит, у вас послезавтра разлука, – подытожил Петр Владиславович.

Денис кивнул. Войко вздохнул, глядя в пол веранды, выложенный строгим геометрическим узором – синим на белом. Крапивин провел палкой по плиткам вокруг своего тяжелого ботинка. Сказал тихо:

– Да-а… Вот оно как бывает. Но это ничего, это ведь… – он оборвал себя, досадливо поморщился. – А! Глупость сказать хотел, – признался он поднявшим на него глаза мальчишкам. – Типичную взрослую глупость. Но знаете… – встал и тяжело оперся на палку, но глаза у Петра Владиславовича снова стали молодыми, веселыми. – Знаете, кое-что я для вас сделать могу. Правда…

…Капитан Крапивин сделал всего четыре снимка – спереди, сзади и с боков, как Войко и Денис стоят на набережной. Потом качнул на ремне небольшой аппарат и сказал:

– Ну вот. Ребята по этим снимкам живо склепают трехмерную модель. И я сделаю скульптуру с нее. Обязательно сделаю! – с нажимом добавил он, протягивая руку. – Вот тут поставят. Обязательно, – повторил он. – И будете вы всегда вместе и всегда в этом городе.

Мальчишки быстро переглянулись. И так же быстро – и вместе – посмотрели на Петра Владиславовича благодарными и удивленными глазами, как на волшебника.

– Это мало, но это хоть что-то, – словно оправдываясь, сказал капитан. – Раз вы разъезжаетесь.

– Это то, что надо, – твердо сказал Денис.

Хотел подать руку капитану, но смутился. И Войко пожал руку первым – капитан Крапивин, то ли угадав желание Дениса, то ли собираясь это сделать давно, сам подал мальчишкам руку. Денис спросил, смутившись опять:

– А вы успеете ее сделать… ну, до отлета?

– Успею, – кивнул Петр Владиславович. – Спасибо вам, мальчишки.

– За что?! – искренне изумился Войко.

Крапивин улыбнулся. Двинул плечом:

– Так… И еще вот.

Он достал из кармана своей черной куртки значок космической разведки – золотая молния и серебряная восьмиконечная звезда в синем круге.

– Держите. Один, правда… Это мой.

Видя, что ребята медлят, Петр Владиславович засмеялся, взял руку Войко и вложил в нее значок. Потом повернулся и пошел, постукивая палкой и не оглядываясь.

– До свидания! – крикнул Войко и разжал кулак. Удивленно сказал: – Во да-а-а… А как…

– Как делить? – усмехнулся Денис. – Бери себе. Ты же будешь разведчиком…

Он видел, что Войко не находит душевных сил спорить. И улыбнулся – стало вдруг очень хорошо и тепло.

– Ладно, – сказал Войко. – Но тогда наш приз ты возьмешь!

– Возьму, – кивнул Денис. – Пошли еще мороженого съедим?

– Пошли, – Войко уже спрятал значок…

…Капитан Петр Владиславович Крапивин уходил по набережной.

Уже не капитан, отметил он спокойно. Покачал головой, думая о мальчишках – Войко и Денисе.

Успею, подумал он. Скульптуру сделать успею. Точно. Не могу не успеть. Я им должен. Они и сами не понимают, наверное, но я им должен.

Жаль, что…

«Успею», – оборвал он себя.

И перестал постукивать палкой, хотя в ноге росло проклятое онемение…

…Петр Владиславович Крапивин умрет от неизлечимой прогрессирующей лучевой болезни – памяти о внезапном ударе с Солнца, пришедшемся по «Рубину» в последней экспедиции – через двадцать семь дней.

Скульптуру «Ребята из нашего города», которую он закончит за день до смерти, поставят у древнего разводного моста, законсервированного, как памятник, – там, где уже начали разбивать большой городской парк.

Войко будет на похоронах. А Денис узнает об этом лишь из газет.

Глава 5 Поезд идет на юг

Денис проснулся посреди ночи.

Вагон раскачивало – нехорошо как-то, тяжело. Пожалуй, даже страшновато, с сильным креном влево-вправо. За окном была глубокая темнота. Как будто в батискафе, который погрузился на самое дно Нью-Йоркской впадины и исследует руины разрушенного и затонувшего города. Только с чего батискаф так качает? Денис представил себе огромного кальмара, схватившего аппарат щупальцами (он читал, что еще есть такие, архитойтисы называются) – и сам испугался, жутко стало смотреть в темноту. Он отвернулся от окна и только сейчас понял, что внизу горит свет – синеватый ночник – и слышатся негромкие голоса.