Горький май 42-го. Разгром Крымского фронта. Харьковский котёл - [38]
В конце марта – начале апреля на фронте установилось относительное затишье. Крайне ограниченные успехи наступления Крымского фронта, сопровождавшиеся к тому же несоразмерными потерями людей и боевой техники, означали, по сути, что план наступательной операции Крымфронта от 4 марта 1942 года (четвёртый уже по счёту) остался невыполненным.
Неудача очередной попытки наших войск вырваться с Керченского полуострова на основную территорию Крыма побудила Л.З. Мехлиса потребовать от Ставки ВГК смены командующего Крымфронтом генерала Д.Т. Козлова.
29 марта 1942 года в Москву ушла телеграмма следующего содержания:
«Товарищу Сталину.
Я долго колебался докладывать Вам о необходимости сменить командующего фронтом Козлова, зная наши трудности в командирах такого масштаба. Сейчас я всё же решил поставить перед Ставкой вопрос о необходимости снять Козлова» [25; 37], [11; 241].
Далее представитель Ставки ВГК дал такую характеристику командующему Крымским фронтом:
«Козлов – это обожравшийся барин из мужиков. Его дело много спать и жрать, в войска он не ездит и авторитетом не пользуется» [1; 8]. Кропотливой, повседневной работы не любит, оперативными вопросами не интересуется. К тому же, «опасно лжив» [11; 241], [25; 37].
«Если фронтовая машина работает в конечном итоге сколько-нибудь удовлетворительно, – продолжал в докладе Л.З. Мехлис, – то объясняется это тем, что фронт имеет сильный Военный совет, нового начштаба, да и я не являюсь здесь американским наблюдателем, а в соответствии с Вашими указаниями вмешиваюсь в дела.
Мне кажется, что дальше оставлять такое положение не следует, и Козлова надо снять» [1; 8], [25; 37].
Л.З. Мехлис просил назначить командующим Крымским фронтом одного из предложенных им людей: генерала Н.К. Клыкова, генерала К.К. Рокоссовского, генерала В.Н. Львова.
В тот же день о необходимости снятия командующего доложили в Ставку члены Военного совета Крымского фронта (Шаманин, Булатов, Колесов).
Безусловно, «объективные» историки трактуют позицию Военного совета фронта как сложившуюся под давлением Л.З. Мехлиса [25; 37].
За попытку инициировать снятие Д.Т. Козлова Л.З. Мехлис теми же историками осуждается. Вот, например, что пишет И. Мощанский:
«Последующий трагический исход Крымской оборонительной операции, в котором во многом повинен командующий фронтом, казалось бы, делает честь прозорливости представителя Ставки. Но ведь не сбросить со счетов и то обстоятельство, что многие ошибки и просчёты Козлова – следствие жестокого пресса со стороны Мехлиса. Так что, ещё вопрос, кого из них следовало для пользы дела отзывать» [25; 37].
Что можно сказать на подобные слова?
Во-первых, плох тот командующий, который позволяет собой «вертеть и крутить» кому бы то ни было. Это сразу показывает, что командующий – человек безвольный, слабохарактерный, а возможно, и профессионально не очень пригодный. Может ли такой человек быть командующим? Думается, нет. В данном отношении очень показателен разговор Сталина с Козловым, который приводит в книге своих воспоминаний «Солдатский долг» Константин Константинович Рокоссовский. Разговор этот, свидетелем которого К.К. Рокоссовский стал, состоялся вскоре после его назначения командующим Брянским фронтом (июль 1942 года). Ни фамилий, ни званий лиц Константин Константинович не называет (никакой военной тайны в этих сведениях, конечно, не было, но тактичным и порядочным человеком был маршал). Однако догадаться, о ком идёт речь, не трудно.
«…Мне крепко запомнился один эпизод, – пишет К.К. Рокоссовский. – Незадолго до Воронежской операции снова пришлось быть в Москве на докладе у Верховного Главнокомандующего. Кончив дела, я хотел подняться, но Сталин сказал:
– Подождите, посидите.
Он позвонил Поскрёбышеву и попросил пригласить к нему генерала, только что отстранённого от командования фронтом. И далее произошёл такой диалог:
– Вы жалуетесь, что мы несправедливо вас наказали?
– Да. Дело в том, что мне мешал командовать представитель центра.
– Чем же он вам мешал?
– Он вмешивался в мои распоряжения, устраивал совещания, когда нужно было действовать, а не совещаться, давал противоречивые указания…
– Так. Значит, он вам мешал. Но командовали фронтом вы?
– Да, я…
– Это вам партия и правительство доверили фронт… ВЧ у вас было?
– Было.
– Почему же не доложили хотя бы раз, что вам мешают командовать?
– Не осмелился жаловаться на вашего представителя.
– Вот за то, что не осмелились снять трубку и позвонить, а в результате провалили операцию, мы вас и наказали…
Я вышел из кабинета Верховного Главнокомандующего с мыслью, что мне, человеку, недавно принявшему фронт, был дан предметный урок.
Поверьте, я постарался его усвоить» [30; 125].
Сталин был абсолютно прав: подобным «боязливым» людям не место на посту командующего фронтом. Совершенно ясно, что с мнением Сталина был согласен и К.К. Рокоссовский.
