Горький май 42-го. Разгром Крымского фронта. Харьковский котёл - [36]

На самом деле, нам представляется, что дело тут в другом.

Среди командования Красной Армии в начале 1942 года ещё не сформировалось чётких представлений о роли танковых соединений в прорыве обороны противника. Недостаточно крупные соединения, бригады, мыслились, в основном, именно как инструмент поддержки усилий пехоты. Так их и использовали с начала нашего контрнаступления под Москвой. Конечно, идеи массирования танкового удара, использования танковых масс, как эшелона развития успеха, пробивали себе дорогу, чему свидетельство – протесты генерала Вольского, но и крупных танковых соединений тогда не было (танковые корпуса начали формироваться в Красной Армии только с апреля 1942 года), и условия Крыма с его зимней непогодой и жутким бездорожьем не способствовали утверждению этих идей среди командования Крымфронта. Напомним, что массированные танковые удары в февральско-мартовском наступлении фронта не привели ни к чему, кроме больших потерь танков.

В общем, появление идеи подчинения танковых формирований стрелковым соединениям Крымского фронта вполне понятно. Заметим, что подобное решение не встретило возражений ни со стороны Ставки ВГК, ни со стороны Генерального штаба.

Есть в народе такое выражение – «закон подлости». Так вот, это выражение вполне применимо к обстоятельствам как первой, так и второй попытки Крымфронта наступать. Как по «закону подлости», с началом мартовского наступления погода испортилась (подобное произошло и в феврале). В 9.00 начался дождь и мокрый снег, и едва начавший подсыхать грунт снова быстро превратился в вязкую массу, в которой с трудом могли передвигаться и люди, и машины, и гужевой транспорт.

Подобная погода благоприятствовала немецкой обороне. С уверенностью можно говорить, что погодные условия помогли немцам удержаться, и если бы не эти условия, их фронт был бы сокрушён.

В непролазной грязи советские войска пять дней безуспешно штурмовали позиции противника. Даже Манштейн в своих мемуарах, заявляя об отражениях русских атак и подбитии при этом 136 русских танков, вынужден признать, что бои носили крайне ожесточённый характер [19; 257].

В ночь на 18 марта дело, наконец, сдвинулось с мёртвой точки. На участке 51-й армии, наносившей главный удар, в бой была введена 390-я «национальная» дивизия при поддержке 55-й танковой бригады. Наступающим советским соединениям удалось прорвать оборону противника и продвинуться вперёд на 7-8 км, образовав нависающий над Феодосией выступ [11; 239-240]. Немецкий ХLII армейский корпус, по которому пришёлся этот удар, держался из последних сил.

«18 марта, – пишет Манштейн, – штаб 42 корпуса вынужден был доложить, что корпус не в состоянии выдержать ещё одно крупное наступление противника» [19; 257].

По счастью для немцев, нанести мощный удар, развить успех советские войска уже не могли. Они понесли большие потери. Э. Манштейн ничуть не преувеличивает, когда говорит о том, что к 18-му числу немцам удалось подбить 136 советских танков [19; 257]. Действительно, то, что противник устроил танковым войскам Крымского фронта, трудно назвать иначе, как словом «побоище». С 13 по 19 марта 56 тбр потеряла 88 танков (из 90), 55 тбр – 8 танков (из 53), 39 тбр – 23 танка (к началу наступления в бригаде насчитывалось всего 19 машин; очевидно, в ходе наступления она получила пополнение, о размере которого судить нет возможности), 40 тбр – 18 танков (из 30), 24 тп – 17 танков (из 29), 29 отб – 3 танка (из 4) [11; 240], [25; 36].

Таким образом, общие потери танковых войск Крымского фронта составили 157 боевых машин. Это из 225, бывших к началу наступления, т.е., переводя абсолютные цифры в относительные, получаем практически 70-процентные потери. Фактически, перестали существовать 56 тбр, 39 тбр и 29 отб.

Нашим войскам явно была нужна перегруппировка. Поэтому нарастить удар они попросту были не в состоянии.

Манштейн решил воспользоваться данным обстоятельством, чтобы попытаться восстановить прежнюю линию фронта. При этом командующий 11-й армией предполагал не просто вытеснить русских на их прежние позиции. В его намерение входило отрезать, окружить и уничтожить вклинившиеся в немецкое расположение на его северном участке советские войска [19; 257].

Для выполнения такого амбициозного плана в распоряжении у Манштейна имелось абсолютно свежее соединение – в начале марта в Крым прибыла 22-я танковая дивизия немцев.

Эта дивизия начала формироваться в конце сентября 1941 года. Её танковый полк (204-й) состоял из двух батальонов. К моменту прибытия в Крым дивизия насчитывала 142 танка (45 Pz. II, 77 Pz. 38(t) и 20 Pz. IV) [11; 240], [25; 36].

Нетрудно заметить, что к 20 марта, дате, на которую было назначено немецкое контрнаступление, 11-я армия уже превосходила в танковом отношении войска Крымского фронта. Даже не считая штурмовых орудий немцев, соотношение в танках стало, примерно, 1:2 в пользу немцев (142 немецких танка против 70-80 машин Крымфронта). Если же брать конкретно участок, на котором немцы планировали нанести удар, – участок 51-й армии, то здесь немецкое преимущество было ещё значительнее: 142-м танкам немцев противостояло около 60 советских боевых машин.