Горький май 42-го. Разгром Крымского фронта. Харьковский котёл - [21]

Организовать бесперебойное питание в любых условиях (выделено нами – И.Д.)» [25; 31], [20; 6].

К этому следует добавить, что Мехлис особо тщательно проверил состояние ВВС, артиллерии фронта и войсковой разведки. Оказалось, что из-за плохого материально-технического обеспечения на Керченском полуострове скопилось 110 неисправных самолётов, вследствие чего в день производилось менее одного самолётовылета. Боеготовность артиллерии оказалась на низком уровне. Неудовлетворительно была налажена и разведка [20; 6], [11; 237].

Со свойственной ему энергией, Л.З. Мехлис взялся за исправление ситуации. Причём он прекрасно понимал, что не всё сводится к вине отдельных личностей, есть и объективные причины того положения, в котором оказались войска Кавказского фронта в Крыму (сложности транспортировки и снабжения войск). Но и с этими обстоятельствами надо было бороться.

Мехлис много сделал для выделения Кавказскому (Крымскому) фронту дополнительных сил. Уже 23 января Ставка удовлетворила его просьбу и отдала распоряжение направить в войска на Керченском полуострове 450 ручных пулемётов, 3 тысячи автоматов ППШ, 50 миномётов калибра 120-мм и 50 миномётов калибра 82-мм, два дивизиона реактивных миномётов М-8. Были обещаны также танки Т-34 и КВ, противотанковые ружья и другое вооружение и техника [11; 236-237], [20; 6], [25; 31].

В ходе телеграфных переговоров с заместителем начальника Генштаба А.М. Василевским 24 января Л.З. Мехлис узнал о направлении в распоряжение Кавказского фронта на Керченском полуострове пяти огнемётных рот (хотя сам представитель Ставки запрашивал три таких роты) и о назначении, опять же по своему запросу, нового командующего ВВС фронта (им стал генерал-майор Е.М. Николаенко) [32; 60-61].

В ходе этих же переговоров Л.З. Мехлис поставил перед Ставкой вопрос о насыщении фронта самолётами новых типов («…дадут ли нам штурмовики и бомбардировочную авиацию? Учтите, что бомбардировщиков у нас очень мало и они большей частью старые» [32; 61]), о присылке на полуостров генералов инженерных войск Хренова и Галицкого, а также об освобождении командования фронта «от забот по Закавказью» [32; 61].

Первоначально получить новые штурмовики и бомбардировщики не удалось. Зато были присланы авиаремонтные бригады и запасные части для организации ремонта самолётов на месте [25; 31-32].

Уже 28 января Ставка ВГК издаёт директиву № 170070 о реорганизации войск Кавказского фронта. «В целях удобства управления и более успешного выполнения задания по освобождению Крыма» Кавказский фронт разделялся на Крымский фронт и Закавказский военный округ [32; 73]. В состав Крымского фронта вошли «войска бывшего Кавказского фронта, расположенные на Керченском полуострове, на Таманском полуострове и в районе Краснодара (44, 51 и 47-я армии)» [32; 73]. Фронту подчинялись войска Севастопольского оборонительного района, Черноморский флот, Азовская военная флотилия и Керченская военно-морская база. Командующим Крымским фронтом назначался генерал-лейтенант Д.Т. Козлов. Штаб фронта должен был размещаться в Керчи [32; 73].

Решались и кадровые вопросы, которые ставил Л.З. Мехлис перед Ставкой ВГК. В качестве нового заместителя командующего фронтом на Керченский полуостров прибыл генерал-майор инженерных войск А.Ф. Хренов, несколько позже бригадный комиссар С.С. Емельянов был назначен новым начальником политуправления фронта. Уже в феврале новым командующим 47-й армией стал генерал-майор К.С. Колганов, бывший до этого заместителем командующего 10-й армии Западного фронта3, а новым начальником штаба 51-й армии – полковник К.П. Котов (командир 163-й стрелковой дивизии) [20; 6], [11; 237], [32; 100].

Кстати, о политсоставе. Сам будучи комиссаром, Мехлис придавал большое значение насыщению войск фронта кадрами политработников различного уровня. Только по состоянию на 10 февраля в войска Крымского фронта по запросам Мехлиса были направлены 2 комиссара дивизий, 15 комиссаров полков, 45 комиссаров батальонов, 23 военкома артдивизионов и батарей, 15 инструкторов по пропаганде, 7 политработников для работы в дивизиях, сформированных из выходцев из закавказских республик, 4 специалиста по пропаганде среди немцев, 300 политруков, 225 замполитруков и 1688 политбойцов [20; 6-7], [25; 32-33].

Но внимание Мехлиса не ограничивалось комиссарскими кадрами и кадрами высших и старших командиров фронта и его армий. Оценив при проверке боеспособность нашей артиллерии довольно низко, он не только «выбивает» для фронта новые орудия и миномёты, но и настоятельно просит начальника Главного артиллерийского управления РККА генерал-полковника Н.Н. Воронова командировать в Крым 30 командиров батарей полковой и дивизионной артиллерии, 60 командиров миномётных рот [25; 32].

Большое внимание Мехлиса к кадровым вопросам специалисты-историки считают даже излишним, полагают, что кадровая «чехарда», которую устроил на Крымфронте представитель Ставки ВГК, никак не содействовала повышению его боеспособности, а как раз, наоборот, понижала её. К данному вопросу мы ещё будем обращаться в дальнейшем.