Горький лимонад - [62]

— Мы оба знаем, что ты дэнс-машина, Джегз.

— Это не та Саша, которую, как я думал, знаю, — говорит он мне.

— Нравится только та Саша, которая не умеет веселиться? — спрашиваю я.

— Думаю, мне нравятся обе, — отвечает он. — Ты милая и чертовски восхитительная, несмотря ни на что.

От алкоголя, струящегося в крови, или нет — от слов этого мужчины, мои щеки начинают гореть. Journey заканчивают петь, и начинается песня UB40 — «Red Red Wine».

— Я люблю эту песню!

Пока я наслаждаюсь моментом, Джегз дарит мне пугающе серьезный взгляд, будто пытается прочитать по глазам мои мысли. Руками он обхватывает мое тело и с силой притягивает меня к себе и к своему все еще очень возбужденному органу — о нем я почти забыла. У него, должно быть, точно яйца посинели. Я пытаюсь не думать об уткнувшемся мне в живот жезле, когда он опускает подбородок на мое плечо, и мы начинаем медленно раскачиваться.

— Я сожалею, что предложил тебе сегодня отправиться домой с другим. На самом деле, я этого не хотел, — говорит он.

Я не реагирую. Я бы предпочла просто продолжать танцевать и игнорировать всю эту дурацкую ситуацию, из-за которой едва не ушла домой с каким-то извращенцем, которому дала имя Питер.

Спустя пару секунд молчания, Джегз прижимает губы к моему уху и поет:

— Я был неправ, забыться мне поможет лишь одно… красное, красное вино, будь рядом со мной. Не оставляй меня одного, мое грустное сердце рвется на части.

— Ты на самом деле тоже не знаешь слов, не так ли? — хихикаю я, мыслями вернувшись на пять минут ранее, когда он прикалывался над моими вокальными данными.

— Без разницы. Мне нравится это ощущение, и я говорю именно о том, что чувствую сейчас.

Я отстраняюсь, соединяя все разрозненные кусочки воедино. Особенно те, что звучали как: «Не оставляй меня одного, мое грустное сердце рвется на части».

— Расскажи мне свои темные тайны, Джегз.

Он проводит по моей щеке большим пальцем, пристально смотря в глаза.

— Мы отложим их для трезвой ночи, — говорит он.

Это напоминает мне, что я пьяна и раньше не представляла себе, как это весело. А еще это означает, что у него есть темные тайны, как и я думала. Ему двадцать восемь лет, он переезжает с места на место и живет как бродяга.

— Логично, — отвечаю я.

Я бросаю взгляд через плечо Джегза, чтобы посмотреть, куда подевалась Кэли, и нахожу ее возле бара. Одной рукой она подпирает щеку, а пальцем второй тычет в клавиатуру телефона. Я была ей плохой подругой сегодня. Знаю, ей здорово досталось, и надеялась, что наш поход в бар поможет ей немного прийти в себя, но, похоже, я единственная, кто смог проветрить голову. Да уж, то, что я сделала сегодня — ужасно глупо.

Например… пригласить Джегза заглянуть мне между ног в общественном туалете. Ни одному человеку в здравом уме никогда бы не пришло в голову делать это в туалете. Не то чтобы я не хотела этого в последнее время, но, возможно, в кровати было бы лучше.

Джегз тоже смотрит на Кэли.

— Кажется, нам уже пора, — говорит он.

— Подожди, а где Тайлер? — спрашиваю я, наконец-то вернув часть здравомыслия.

— С няней, — отвечает он.

— С кем? Что еще за няня? Откуда ты знаешь о няне?

— Кэли отправила мне координаты няни, когда увидела тебя, танцующей с другим чуваком.

Это моя Кэли. Она всегда просто позволяет всему заходить достаточно далеко, но не слишком, даже со мной. Ее планка немного выше, и она делает намного больше, чем я.

— Так это был ваш план с самого начала? — спрашиваю я его, чувствуя, как мой мозг, наконец, начинает что-то осознавать.

— Нет, — отвечает он мне. Думаю, его голос искренен, и теперь я не уверена, злюсь ли больше на то, что он честен, или на то, что это не было его планом.

Вытряхиваю смесь ярости и пьяной бодрости из своей головы и оглядываюсь на угрюмую Кэли.

— Кэл, — зову я. — Хочешь пойти домой?

— Я сказала няне, что заплачу ей до полуночи, — отвечает она.

— Стой, ты знала, что вызовешь няню? — спрашиваю я ее. Я так смущена этими скрытыми планами.

— Я предполагала, — говорит она.

— Спасибо за доверие, Кэли, — говорит Джегз.

— Ты заслужил его, — отвечает она, салютуя нам своим бокалом пива.

Слабачка. Вероятно, потому что у нее не было секса уже четыре дня.

— Эй, эта песня не из восьмидесятых! — кричу я, минуту вслушиваясь в слова. — О, мой Бог — Righteous Brothers «You’ve Lost That Lovin’ Feeling». Даже и не говори мне… твой самый любимый фильм — это «Лучший стрелок»? — спрашиваю я.

— Это самоуверенное предположение, — говорит Джегз, ухмыляясь, как дурак. — Но, да, так и есть.

— Это потому, что ты моряк, не так ли? — спрашиваю я сквозь смех.

— Возможно, — отмахивается он, явно пытаясь скрыть свою заразительную улыбку.

— Значит, ты знаешь все слова этой песни? — спрашиваю я.

— Нееееет, — возражает он тихо, пятясь к бару и хватая бутылку пива. — Но детка, детка я люблю это, — громко напевает он. — Оуо-о это чувство любви. Ты утратила то чувство любви.

Джегз прямо сейчас во всю глотку поет мне серенаду, перевирая текст. Он поднимает ногу на барный стул и прижимает к губам горлышко пивной бутылки. Глаза закрыты, и он выпевает каждое слово. Вероятно, я больше, чем немного поддатая, потому что он точно попадает в каждую ноту. Чувственность его голоса наполняет мое сердце трепетом, а может, это те самые бабочки в моем животе, о которых все говорят. Джегз нежно обхватывает мои руки и притягивает меня к себе, таким образом он может продолжить петь, не надрывая голосовых связок. Стоило мне решить, что лучше уже быть не может, как еще пять неизвестно откуда взявшихся мужчин из бара подхватывают песню, когда Джегз опускается на одно колено и протягивает мне руку. И я наслаждаюсь этим на все сто.