Горизонты вечности - [14]

Захар переварил информацию с явным трудом. В завершении возникла неприятная отрыжка.

– Мой мозг будет в трансе все эти годы, и никто этого не заметит? – спросил он.

– Мы условно называем данное состояние трансом. Он не сказывается ни на поведении, ни на общении, ни даже на образе мышления. Он необходим лишь для двух вещей: создать эффект монтажа и корректировать распределение времени между вашими занятиями, работой и прочим.

– А бывали какие-либо непредвиденные форс-мажоры во время таких трансов?

– Случались, – сознался менеджер. – Тогда мы прерываем транс и компенсируем все издержки в пользу клиента. Но такие случаи крайне редки.

– Ладно, давайте поскорее покончим с этим. – Захар заёрзал на стуле.

– Далее по коридору вход в наше кафе «Вне времени». – Перов показал налево относительно себя.

Мойвин встал и нерешительно потоптался на месте.

– Всё просто до неприличия, – сказал он с улыбкой. – Не знаю, чего я ожидал, но точно не такого.

– Чем меньше вещей вам будет указывать на невероятность предстоящей банковской операции, тем лучше для вашего мозга. И нет ничего тривиальнее вечернего ужина в непримечательном кафе. – Менеджер привстал и протянул руку. – До встречи через восемь лет, господин Мойвин.

Захар ответил вялым рукопожатием и бескровной фразой «до свидания». Ему казалось, что он уже вошёл в некий транс, так как шагал в кафе «Вне времени» в буквальном смысле вне времени и вне восприятия реальности.

Перов оказался прав насчёт тривиальности кафе. Оно шло в резонанс с общим оформлением Банка. В бежевом стиле, с плетёными стульями и деревянными столами. Несколько ламп освещало пространство приятным жёлтым светом. В зале сидело человек пять, разрозненных по разным углам и один в середине. К Захару тут же подбежала девушка в коричневом коротком платье и указала на ближайший свободный стул. Когда принесли еду, Мойвин начал есть машинально, не взглянув на содержание. Безвкусная еда, безвкусная жизнь, всё для Захара потеряло вкус в этом мире.

Перед началом трапезы он поставил себе цель вычислить тот условный момент, когда случится упомянутый менеджером монтаж. Не считая лёгкого головокружения и туманности сознания, он отдавал отчёт каждой пройденной минуте, и видел, как тарелка пустеет.

Но затем что-то произошло. Захар не смог бы объяснить ощущения, так как стремительно проваливался в бездну.

Глава 4 (начало)

Глава 4

– Как говорил Лысый Дэн: «Это был восхитительный удар через себя в прыжке скорпиона!». – Алекс откупорил бутылку найденного в минибаре вина и принялся наполнять бокалы.

– Кто такой лысый Дэн? – устало спросил я, вводя в навигационную систему «Тек-3» координаты Прайма. Нечасто я мечтаю о скором погружении в гиперсон.

– А, ты же не посещал уроки футбола. Был у нас такой преподаватель Дэн Лёвебруллен.

– Ты умудрился запомнить эту чудовищную фамилию? – Я картинно выпучил глаза. – Он умер?

Алекс поперхнулся и отставил бокал:

– С чего ты взял?

– Ты сказал «был», – пояснил я. – Обычно так говорят о тех, кто откинул копыта.

– Не знаю. Тогда ему было под семьдесят, но он выбегал стометровку из двенадцати секунд.

– Да ладно? – вырвалось у меня. – Он что, метузела? В этом возрасте уже начинаются первые признаки окаменения.

– Он точно не метузела, но бегал, как ужаленный.

– Ладно, чёрт с этим Лёвебрулленом. – Я схватил бокал. – За дальнейшее процветание курорта Элизиум Прайм, – окончание фразы мы с Алексом произнесли в один голос: – Нашей новой дойной коровы! Ура!

Козински не соврал – Банк действительно вычеркнул Алекса Ротмана из списка должников. Я тоже не соврал вам, ибо Алексу понравилось наше маленькое путешествие на курорт грёз, и он готов был и дальше работать моим грегари.

Я вошёл в главный офис филиала с видом супергероя, спасшего Прайм от нашествия инопланетян. Питерсон и прочие банковские шакалы делали вид, что увлечены внезапно нахлынувшей работой, хотя молва о «деле Монахью» дошла до них раньше, чем «Тек-3» достиг орбиты Прайма. Я вам говорил про волчье логово? Ага. Здесь было непринято радоваться чужому успеху. Вот если бы я облажался – другое дело! Казалось бы, специфика филиала должна бы сплотить коллектив, работающий, не побоюсь этого слова, в тылу врага. Возможно, со временем дяде Бобу удастся решить эту проблему.

– Эй, Питерсон! – крикнул я и со второй попытки привлёк его внимание: – Питерсон!

– Чего тебе, Трэпт? – недовольно буркнул он, ковыряясь с планшетом.

– Не слышал, Козински жаждет видеть меня?

– Очень смешно. – Питерсон скорчил гримасу. – Он жаждет тебя больше своей секретарши.

Лёгким кивком я отдал должное ответной колкости коллеги и проследовал в кабинет босса. Дядя Боб – мне ведь можно называть его так между нами? – разложился на кожаном диване с бокалом элитного пойла. Одна из стен, выполнявшая роль экрана, транслировала очередную киноновинку с физиономиями до боли знакомых актёров. Иногда у меня складывалось впечатление, что самые ранние премьеры случались у Козински в кабинете.

– А вот и ты, – так он встретил меня. – Располагайся и угощайся.

Дядя Боб, сколько я его знал, никогда не отличался убийственным трудолюбием. Его карьерный успех в организации, с лёгкостью перемалывающей жалкие душонки амбициозных юнцов и даже опытных волков, мог показаться удивительным явлением, если бы не одно «но». Дядя Боб был метузелой, причём, достаточно чистым. Неуязвимым для супервируса Э-Системы. П-21 блокировал не более десяти процентов регенерирующих процессов в теле Козински, а прогнозируемая продолжительность жизни составляла гроссмейстерские сто пятьдесят лет. Разумеется, при регулярных посещениях салонов ХРОМа. Неплохой показатель даже для незаражённого жителя Осиного Гнезда, то есть Солнечной системы.