Горизонты техники для детей, 1962 №1 - [2]
От усилий монаха полка закачалась еще сильней и медный кубок с древесным углем упал на стол, а содержимое его высыпалось в ступку.
Разозлившийся монах отложил ступку в сторону. Весь растертый порошок был покрыт черным слоем угля. Что делать? Выбросить? А, может быть, нет? Может добавка угля поможет быстрее излечить больных гриппом. Была — не была! — подумал он. И принялся за дело.
И вдруг…
Бах-ба-бах… Что-то блеснуло, затрещало и с силой отбросило монаха в сторону, ударяя о стену. Бедный отец упал на пол без сознания. Ступка подскочила и разбила полку, с которой посыпались кубки, сосуды и банки. Черный дым все заслонил и начал постепенно выходить из маленького окошка кельи.
Встревоженные грохотом монахи вбежали в келью «Шварц, шварц!» - закричали они, увидев отца Константина, покрытого черной пылью. Шварц — по-немецки — вы, наверное, уже знаете — значит «черный». И действительно кожа монаха на руках и лице навсегда осталась черной, потому что масса мелких черных точечек навсегда въелась в кожу.
Отец Константин не изобрел лекарство от гриппа, зато, как вы уже догадываетесь, открыл порох. Он-то и взорвался в ступке. Из-за этого случайного открытия отца Константина Анклитцена стали называть Черным, что по-немецки значит «шварц». Он вошел в историю открытий под именем Бертольд Шварц, а через 500 лет, в 1833 году во Фрейбурге был воздвигнут в его честь памятник.
Многие утверждают, что порох был известен китайцам еще в глубокой древности и ввезен арабами в Европу значительно раньше открытия его Шварцем. Но вполне возможно, что монах не знал об этом и совершенно случайно второй раз изобрел порох.
Много-много веков до нашей эры, когда, как вам известно из учебников историк, в древнем Египте строили пирамиды, караван купцов, торгующих селитрой, остановился у реки на отдых и разбил лагерь. Сближался вечер, купцы были голодные. Надо было приготовить ужни на костре, но не было камней, на которых можно было бы поставить глиняную посуду. Вокруг только песок. Что же делать?
Купец Кленипет не помнил себя от злости. Остаться без ужина? Нет, на это он не мог согласиться. И вдруг его осенила мысль.
— Ведь это так просто, — с радостью воскликнул он. В мешках есть большие куски селитры и на них, как на камнях, можно поставить кувшин.
Быстро уложили куски селитры, поставили кувшин и разожгли огонь. Высохшая трава и растущие неподалеку прибрежные растения, раздуваемые ветром, горели ярким и пылающим огнем. Люди были заняты приготовлениями к ночлегу (ночи были холодные) и не обращали внимания на костер. А костер полыхал…
Вернувшись к костру, Кленипет от удивления остановился как вкопанный. Кувшин стоял в самой середине уже догорающего костра, а от кусков селитры не осталось и следа. Они расплавились вместе с песком и пеплом, образуя какое-то твердое и прозрачное вещество со звонким отзвуком при ударении чем-нибудь твердым…
Купец призадумался. Что же это может быть? Твердое, прозрачное, возникшее из селитры, песка и пепла под влиянием высокой температуры. Кленипет забыл об ужине. Разжег другой костер и тогда же сознательно выплавил новую порцию загадочного камня. Это было… стекло.
Инж. Яцек Пренткевич
Царь-колокол
Дождливые октябрьские сумерки. В темной избе трактира, за столом у окошка, понурив голову над кружкой браги, сидел молодой человек. Время от времени он посматривал в окно на ряд унылых, залитых дождем, бедных хижин, выстроенных вдоль широкой болотистой дороги. Это была его родная деревня.
О чем мечтал он, что искал в Жизни? Ваня рано осиротел; отец его погиб на войне, а мать, убитая горем, вскоре умерла. Сироту взял на воспитание кузнец Федор и обучил его кузнечному делу. Ваня был ловок и трудолюбив, но иногда, забыв об окружающем, тосковал. — Уйти отсюда, увидеть свет! Научиться чему-нибудь полезному. Не будет же он всю жизнь подковывать лошадей… — думал он.
«Сказано — сделано! Воспользовавшись случаем он присоединился к купцам, приехавшим в его деревню. С ними он объездил далекие страны и увидел простор океанов. Побывал в Константинополе. Научился многому — это правда, но не покидала его тоска по родине, по родной речи, по бедной деревне, где вырос. После десяти лет странствований вернулся в родную деревню, и стал кузнецом, как его воспитал Федор, да еще каким! Ведь это он мастерски изготовил царские ворота для церкви. Он же отлил небольшую пушку на которой по праздникам помещик отдавал салюты. Слава о мастерстве молодого кузнеца разнеслась широко. Но что дальше? Неужели это все, что он можёт делать?
Однажды, уже после заката солнца, к трактиру подъехали тяжело нагруженные телеги. Ямщики, бранясь, выпрягали лошадей. Три толстых купца, важно шагая вошли в избу.
Все сразу оживились. Трактирщик зажег лучину, пообещал приготовить ужин и куда-то исчез. Бородатые купцы уселись за стол, расстегивая шубы, от которых шел пар. Они не заметили сидящего неподалеку Ивана.
— А вот увидите, Трофим Васильевич такого, человека не найти. Какой-нибудь француз или немец, может-быть, и сумел, но наш брат…. Такую громадину отлить! Царь ведь хочет колоколом всех удивить!
