Горизонты - [429]

«Луняшины… электрошокерные… как она узнала?»

— Я не думала, я делала, — пробормотала я. — Я лишилась Глори.

На лице ЛитлПип отразилось всё её изумление и сопереживание.

— Я сожалею.

— Ну, она была не первой. П-21. Рампейдж. Лакуна… — отозвалась я, затем скривилась и всхлипнула.

— Я знаю. Знаю. Стилхувс… он… — кобылка шмыгнула носом и потёрла глаза. — Но ты должна держаться. Дойти до конца. Выстоять, — сказала ЛитлПип своим тонким голоском. Кто-то рядом с ней деликатно откашлялся, и я почувствовала, что молния всё-таки ударила в меня. — Держись.

— Луна? — спокойно обратилась Селестия через терминал, и место ЛитлПип заняло её оцифрованное лицо.

— Сестра, — разрыдалась я. — Как ты?

— Я… восстановлюсь… со временем… Эта мерзостное зло превосходит всё, что когда-либо выползало из темнейших глубин Тартара, — отозвалась Селестия, глядя на меня сквозь слёзы. — Луна. Луна, мне так жаль. Я оставила тебя…

— Я ведь вынудила тебя, помнишь? Один из нас должен был выжить… ради Эквестрии.

— Но я не выжила. — Белая принцесса закрыла глаза, не в силах скрыть терзающую её боль. — Я не справилась, Луна. Я подвела Эквестрию. А больше всех подвела тебя. Я допускала ошибки. Такие крохотные… такие катастрофически ужасные… ошибки. И я заставила тебя исправлять их. А затем… я не поверила в тебя, — она закрыла глаза. — Я… Я была не очень хорошей сестрой, Луна.

— Ты бывала немного более властной, чем нужно. Как и подобает солнцу, — ответила я. — Я прощаю тебя, Сестра. Не зависимо от того, что стало со мной… с нами… с Эквестрией… ни в чём этом я не виню тебя. В конце концов, это была моя оплошность. Я должна была всё исправить.

— О, Луна. Ты всегда была намного сильнее, чем кто-либо мог предположить. Мы снова будем вместе, Сестра. Мы это исправим.

— Я думаю, сестра, что время Принцесс прошло, — ответила я, покачав головой. — Думаю… думаю, нам следует доверить им исправление Эквестрии без нас.

— Оставить всё на простонародье? — ахнула Селестия в притворном ужасе. — Богини упаси! — Я рассмеялась сквозь слёзы.

— Возможно, ты права, — продолжила белый аликорн. — Может быть, наше время подошло к концу, но я всё ещё могу некоторое время присматривать за ними.

— Я люблю тебя, Тиа, — пробормотала я.

— И я люблю тебя, Лулу, — ответила она, поцеловала копыто и протянула вперёд, будто касаясь экрана. Не в силах сопротивляться, я повторила жест, и экран заволокло помехами статики. Похоже, Триаж не шутила на счёт того, что терминал лучше не шатать. Может она могла бы это исправить. Я обернулась к пони-медику и…

Та в изумлении и ужасе таращилась на Ублюдка. Жеребец же, выронив сигарету из отвисшей челюсти, точно так же смотрел на Триаж. Скотч Тейп обменялась со мной недоумённым взглядом, а пара одновременно ткнув друг в друга копытами, в унисон выпалили:

— Тебя же не должно быть в живых!

В той же идеальной синхронности они указали на себя и переспросили:

— Меня? Это тебя не должно быть в живых!

Оба замерли.

Мой взгляд метался от одного к другому. Шкурка немного отличалась, но одинаковый цвет глаз… рога… сложение… лица…

— Ух. Вы двое знаете друг друга? — тупо спросила я.

— Я… она… — бессвязно забормотал Ублюдок, в то время как со стороны Триаж послышалось: — Я… он…

Первой с собой справилась Триаж.

— Этот… этот гадский развратник… этот бандит…

— Эй! Я же заплатил за… — вклинился Ублюдок.

— Тем, что никогда не позволял мне забыть! — рявкнула в ответ Триаж. — Я тебя не просила, чтобы…

— О, но ведь не просила же взять биты назад, разве нет? — перебил жеребец, тыча в неё копытом.

— Я говорила, что собираюсь расплатиться с тобой! Я родила жеребёнка, не забыл?!

Триаж остановилась, и Ублюдок тоже затих.

— Я думала, что ты сдох, ублюдок ты этакий. Ты и должен был сдохнуть. Все умерли, ушли и оставили меня. Что с тобой случилось? Как так вышло, что ты до сих пор жив?

— Зебры, — буркнул он, пожав плечами. — А ты?

— Эксперимент Министерства Тайных Наук.

— Говорил ведь тебе, что работать на МТН было плохой идеей, — заметил жеребец.

— А ты работал на преступника! У тебя нет права… — Триаж замолчала, а затем невесело усмехнулась. — Чёрт… прошло двести лет, а мы всё грызёмся, — пробормотала она.

— Тебе две сотни лет? — изумлённо спросила я Ублюдка. Затем взглянула на Триаж. — Вам обоим?!

Пони-медик со вздохом закатила глаза.

— У нас сейчас совсем нет времени, чтобы во всё это вникать. Ро…

Взгляд из-под его очков обещал смерть.

— Только скажи это, и я останусь единственным ребёнком в семье.

Кобыла фыркнула, снова закатила глаза и поправилась:

— Ублюдок мой брат.

Чуть смягчившись, он кивнул.

— Ты тоже ублюдок. Или как это должно называться в кобыльем варианте.

— Нет никакого кобыльего варианта, тупорогий, — отрезала она, похоже, не совсем уверенная в своих словах.

Жеребец пожал плечами и взглянул на меня.

— Мы двуяйцовые близнецы. Мама была земной пони, а папа залётным пегасом.

— О, Богини, мама! — Воскликнула Триаж, схватив брата за плечи. — Пожалуйста, скажи, что мама по-прежнему мертва! — взмолилась кобыла, встревожено озираясь.

— Думаю, что так, — отозвался Ублюдок, несколько секунд озираясь, как и сестра. — Хотя, учитывая, что это за место, я мог бы увидеть её в виде какого-нибудь гуля, хрипящего о том, что мы никогда не звоним и какие мы оба неудачники…