Горизонты оружия - [87]

Наверно, тут самое время вспомнить, что другое проявление подобной окологладиатуры (уже совсем никак с Римом не связанное) — чисто добровольные, даже почетные бои, которые дают друг другу представители воинской элиты[14]. Нет, не о дуэлях и не о турнирах речь — хотя корни турниров, безусловно, отсюда тоже растут. Просто в самых разных цивилизациях и в разное время считалось приличным участвовать в таких вот состязаниях: не всегда (но часто!) совсем уж боевым оружием, не всегда без ограничений, скорее до раны или обезоруживания, чем до смерти, — но было такое. Все страны Востока, причем не только Дальнего и Древнего: от мусульманских регионов до Индии XIX в. (княжества Раджпутана и Лакхнау)… уже вполне христианская Византия… Европа всех степеней средневековости (включая эпоху «Роб Роя» — опять имею в виду высокоточную кинематографическую реконструкцию, а не литературный первоисточник, где сэр Вальтер любимых хайлендеров куртуазно причесал и завил, явно считая, что незачем изображать их совсем уж лицами горной национальности)…

У фантастики выбор вариантов еще шире!

А раз уж мы заговорили о соотношении боевого и гладиаторского (пусть даже «в широком смысле») оружия — продолжим эту тему:

«Плутарх:

“Прежде всего гладиаторы бросились на пришедший из Капуи отряд и, захватив много настоящего военного оружия, с радостью переменили на него свое прежнее вооружение, презирая его как позорное и варварское вооружение гладиаторов”.

<…>

А Плутарха слегка поправим. Хорошо ему в мирной Греции о “позорном и варварском оружии” рассуждать. В бою не до сантиментов, и брали гладиаторы то, что больше по руке. Значит, немало было среди них тех, кто к настоящему оружию привык».

А. Валентинов. «Спартак»

Вывод, скорее всего, верный, но… поправим не только Плутарха. Гладиаторское вооружение чаще всего адаптировано к условиям поединка на арене — а не воинского сражения или тем паче воинского похода. Очень тяжелые шлемы, хорошо защищающие лицо (и всю голову до плеч!), но ограничивающие поле зрения, малопригодные для действий в строю и марш-броска. Доспехи, отлично, лучше армейских, предохраняющие от «нелетальных» ранений — но умышленно открывающие убойные места (руки прикрыты, дабы скользящие удары не привели к тому, что зрителям придется раньше времени прервать лицезрение фехтовальных чудес, — а вот грудь не защищена, спина тем более). Клинки довольно часто не только лишены острия — это как раз скорее исключение, — но из-за слабой закалки легко гнутся, слишком коротки или вычурно, не по-боевому, искривлены: специально чтобы не нанести СМЕРТЕЛЬНУЮ рану при первом же верном попадании.

Последнее слегка прокомментирую. В ряде прежних «оружейных» работ я писал о том, что определять длину античного клинка по его изображению на античной же мозаике, рельефе и т. п. надо с большой осторожностью: практически всегда «виртуальный образ» существенно уступает реальности. Вообще-то так и есть, но… снова поправим кое-кого, на сей раз не Плутарха и не Валентинова. Археология подтверждает: многие гладиаторские мечи, формой близкие к легионерскому гладиусу, — «содержанием», т. е. размерами, уступали ему этак вдвое. В других же случаях различие затрагивало и форму. Кривой меч-ятаган (махайра, копис, фалката, тот же фракийский меч, который «по уставу» вроде бы был положен Спартаку) — оружие страшное что в конной, что в пешей рубке. Но и тут у гладиаторов в руках чаще всего — укороченные, облегченные разновидности, скорее с «сабельной», чем с «ятаганной» заточкой, — что при тех параметрах и материале клинка колющему удару отнюдь не помогало, да и рубку лишало «разваливающего» эффекта, сводя ее скорее к нанесению резаных ран.

^{На редкость полная защита головы и «рабочей» руки, столь же полная незащищенность корпуса — и… ослабленный, не слишком боевой вариант «фракийского меча» в качестве наступательного оружия}

Именно тут никаким гуманизмом и не пахло: все эти ухищрения — та же «забота о публике». Современно выражаясь, «оборудование для спецэффектов», позволяющих оттянуть простой и грубый финал, украсить бой кровью множества «лишних» ранений. Да, такого оружия и впрямь можно стыдиться, как тюремной робы, — и, вне зависимости от эмоций, при первой же возможности заменять его общевойсковыми образцами!

* * *

Кроме зрителей живых, предполагался все-таки и «взгляд с того света» — поскольку начало классической гладиатуры, как ни крути, привязано к заупокойным играм. Мы уже говорили, что «виновникам торжества», кажется, был важнее процесс, чем результат: непременная смерть участников им не требовалась, оружейные спецэффекты тоже интересовали мало. Так что же им было нужно?

Тут действительно есть резон первым делом вспомнить об этрусках, у которых погребальная церемония сопровождалась поединками рабов (скорее — обращенных в рабство пленных): друг с другом и с животными (о чем еще скажем). Но… Во-первых, не факт, что это всегда были рабы, а не родичи и не «братья по оружию» — им, возможно, подобало вот так почтить память покойного. Во-вторых, этрусская тризна вообще-то включала в себя массу ритуальных действий: и классические жертвоприношения (в последнюю очередь — людей, но если да — то уж точно пленных рабов!), и разного рода «половецкие пляски»… И наконец, почти точные аналоги греческих