Горизонты - [53]
Распахнулись двери, и с клубами холодного воздуха вбежали вездесущие мальчишки, а за ними гурьбой ввалились и взрослые парни. Впереди вышагивал гармонист в распахнутом полушубке и розовой рубахе. Сам он хотя и был невелик ростом, но парни держались его. Гармошка металась и звенела в его руках.
пропели осиновские разноголосо.
А гармонист, разгуливая по избе, казалось, разрывал мехи гармошки. Гудели басы, звенели колокольчики. И, словно в ответ парням, девушки дружно запели:
Шумные, раскрасневшиеся парни насторожились. И вдруг, будто спохватившись, ответили:
Но вот гармонист остановился, и гармонь замерла в его руках. А девушки, как ни в чем не бывало, уже поют новую:
Тут уж гармонисту делать нечего. Он кивает головой приятелям, мол, придется уважить девушек, и садится в угол.
Парням на лавках места нет, они смущенно оглядывают избу, а потом садятся к девушкам на колени — здесь так принято.
И снова запела гармошка с колокольчиками, и вместе с ней опять запели девушки.
Парни приглашают девушек плясать. Те этого только и ждали. Все встают, выстраиваются в два ряда, и начинается пляска. Каждому парню надо покрутиться со всеми девушками. На кругу они все видны: и росточком велика ли, и походка какова… Здесь выбирает парень себе приглянувшуюся девушку и, вернувшись на лавку, теперь уже усаживает ее к себе на колени.
Девушки словно стали еще голосистее, они поют все новые и новые песни, а парни, будто присмирев, слушают девушек да любуются ими.
В каждой деревне есть свои гармонисты и запевалы, свои плясуны и шутники. Какая же без них деревня! Девушки знают всех, кто как пляшет и поет. Весельчаки все на виду. И парни знают пожарских девушек. Еще бы не знать! Девушки здесь статные, красивые, румянощекие. И заглядывают сюда парни больше из богатых луговых деревень. На угоры-то да в леса не всякая и пойдет. А раз не пойдет, чего же и время тратить на пустые разговоры: времени-то для сватовства вот-вот…
И вдруг на пляску ребят валом повалило, откуда они и взялись. Один гармонист лучше другого, а о плясунах нечего и говорить, парень к парню. Даже бабы за заборкой оживились, разбирают да укладывают, кому кого. Часам к одиннадцати и места в избе нет. Парней-то в деревнях полно. Еще не пришла пора больших строек и не разбросала парней по дальним городам. В избе теперь звенит уже не одна гармошка. И девушки поют не одну песню. Девушки сегодня нарасхват, отдохнуть им парни не дают. А они рады, ой как рады! Разве чувствуют усталость пожарские девушки? Нет, они все поют и пляшут. Жаль, время бежит ходко, хотя бы на часок-другой остановились часики, и долго, долго плыла бы в морозной дымке шумная праздничная Устиньина изба…
Действительно, быстро летит время. Давно ли были рождественские морозы, свадьбы. И вот подлетела масленица, широкая, с блинами да колобами.
У нас дома в эту пору устраивались снежные горки, а на Пожаре — ладили слеги. Я впервые их видел.
С пригорка вниз в два ряда прокладывались ошкуренные нетолстые бревна. Одно от другого — на расстоянии двух протянутых рук. Бревна эти укладывались торцом к торцу. Потом их обливали водой, и они на морозе становились такими скользкими, что невозможно устоять.
На пригорке, где начинались слеги, на них становились молодые пары: на одну слегу вставал парень, на другую — девушка. Они брались за руки и спускались вниз. Их несло под конец с такой быстротой, что было страшно смотреть. А парни с девушками катались и катались…
По сторонам стояла публика, больше бабы и ребятишки. Они смеялись, хлопали в ладоши. Тут веселья хоть отбавляй, Не меньше, чем на пляске.
Это было не только удовольствие, а такая бесшабашная удаль, на которую не каждый бы и решился. Катались пожарские на слегах и не падали. Только в самом конце, бывало, пару кинет в снег, но парень должен придержать девушку и, если удастся, поцеловать, конечно же, случайно… Обратный путь у них долог, пары поднимаются на пригорок не спеша, стараясь продлить свое свидание. А тут еще подъезжают на лошадях парни из других деревень. В богатых кафтанах, с гармоньями и песнями. Гудит пригорок не хуже, чем Устиньина изба. Блестят в сумрачной стыни счастливые девичьи глаза. Над головой светит луна и играет мириадами звездочек на заснеженной пожарской земле.
Однажды зимой по всему Осинов-городку и окрестным деревням разнеслась молва: приехал самый большой силач Иосип Шуль и будет показывать свою силу в Нардоме. Вскоре появились на заборе и афиши, на которых Шуль был изображен во весь рост. Он стоял в майке и трусах, голова почти вросла в широкие плечи. Мускулы рук налились тугими желваками, каждый желвак по кулаку.
