Горит ли Париж? - [86]

Прелестная девушка обвила руками шифровальщика Брюса Райна и всхлипнула: «Мы ждали вас четыре года». Точный во всем вирджинец заметил: «Но Соединенные Штаты участвуют в войне только три года».

— Ну так и что? — ответила девушка. — Мы знали, что вы все равно придете!

Повсюду на их пути счастливые, благодарные французы бросали американским солдатам, что у них было. Лейтенант Ли Ллойд из Алабамы заметил у своей машины женщину, вопившую: «Сувенир! Сувенир!» Вдруг она обернулась к стоящему рядом мужчине и выдернула у него изо рта трубку. Быстрым движением она сунула ее Ллойду. Прежде чем алабамец успел вернуть трубку, машина покатила дальше. Ллойд видел удаляющееся в толпе изумленное лицо мужчины. В конце концов, придя в себя и смирившись, мужчина заулыбался.

Хорошенькая девушка с тарелкой прохладного свежего винограда подбежала к лейтенанту Джону Моргану Уэлчу. Какой-то немец, пояснила она, забыл его в ее лавке. Когда Уэлч начал есть, наблюдавшая за ним красивая женщина заметила: «Это первый виноград, который я вижу за четыре года». Устыдившись, Уэлч предложил ей присоединиться.

— Нет, — ответила она. — Сегодня, молодой человек, все для вас.

* * *

Среди бури восторгов, бушевавшей на ведущих к центру города улицах, необычные вещи происходили и с гражданскими. Поль Бертран, художник по декорациям, неотрывно следивший за джипами 2-й бронетанковой, не верил своим глазам. Если американцы, думал он, смогли создать такую машину, то «победа в войне обеспечена». Подобно французам, в восточной части города сбегавшимся навстречу американским солдатам, чтобы проверить свои знания в английском, Роберт Миллер, американский адвокат, застрявший в Париже после Пёрл-Харбора, подскочил к проезжавшим мимо его дома на площади Мюэтт солдатам 2-й бронетанковой, лепеча по-французски слова приветствия. Они ответили ему недоуменными взглядами: все они были испанцами.

Восемнадцатилетняя Колетта Массиньи была уверена, что освобождение наступит именно в этот день. Она надела специально припасенное для этого случая голубое шелковое платье и отправилась на поиски освободителей. На улице Понп под наглухо закрытыми ставнями она увидела причудливую машину, в которой сидели трое в касках. Она подъехала к первому в своей жизни джипу и заговорила с его пассажирами. Они посмотрели на нее с таким же недоумением, с каким испанцы встретили Миллера. «Вы американцы?» — спросила она по-английски. «Черт побери, конечно, милая», — ответил водитель. Колетта бросилась ему на шею. В этот момент десятки людей, наблюдавших за ними из-за ставен, хлынули на улицу. Джип был буквально погребен под грудой человеческих тел. И тут над головой Колетты с шумом распахнулись деревянные ставни еще одного окна. Из окна высунулся молодой человек с серебристой трубой в руках. Полились сильные, волнующие звуки «Марсельезы». Колетта подумала, что вряд ли когда-либо услышит более прекрасное исполнение этой мелодии.

* * *

Во время счастливого марша случались и трагедии. Лейтенант Ив Чампи из 2-й бронетанковой, сидевший в машине, которая двигалась в колонне через Орлеанские ворота, увидел, как пожилой немецкий солдат на велосипеде — его обмундирование было в лохмотьях, вещи кое-как затолканы в рюкзак — вдруг направился наперерез их быстро идущим машинам. Колонна проехала по нему. Оглянувшись, Чампи увидел «размазанное по мостовой красное пятно — все, что осталось от человека, который еще мгновение назад был жив».

В общем и целом на начальном этапе наступления противник сопротивления почти не оказывал. Окопавшись в своих опорных пунктах, в окружении ФФИ, немцы перешли к обороне и в полной готовности ждали, когда освободители города попытаются их оттуда выбить. Время от времени с этих позиций раздавались выстрелы, разгонявшие возбужденных парижан, как стаи перепуганных голубей, после чего освободители города оставались на его улицах одни.

К восьми часам первые подразделения подошли к центру города. Капитан Жорж Бюи, в изнеможении клевавший носом в башне своего танка, почувствовал, как заглохли моторы. Бюи автоматически поднял голову и выглянул наружу. И тут же пережил «самый сильный в своей жизни шок»: прямо перед ним, приветливо сияя на солнце, был Нотр-Дам. Капитан Билли Бьюнзл из 38-го разведывательного батальона наткнулся на танки Бюи на короткой боковой улочке по другую сторону Сены. С радостными воплями обе колонны, французская и американская, помчались наперегонки, соревнуясь за честь первыми въехать на площадь Нотр-Дам. Они финишировали одновременно. Только теперь Бьюнзл сообщил по радио своему командиру полковнику Сайрусу А. Долфу, что он в Париже. «Откуда вы знаете, черт возьми?» — спросил старый профессиональный солдат Долф. «Какого дьявола, полковник, — ответил Бьюнзл, — я смотрю прямо на Нотр-Дам!»

* * *

Повсюду вдоль дорог, по которым вступали в город войска, стояли женщины Парижа, стройные, загорелые и — для этих мужчин, прошедших с боями до Парижа из самой Нормандии, — почти невероятно красивые. Рядовой первого класса Марсель Рюфен из Чадского полка 2-й бронетанковой хвастался по их поводу всю дорогу до столицы. Теперь, свешиваясь из своей машины «Люневиль», Рюфен перецеловывал их десятками, пока, как показалось его товарищам, его лицо не стало «похожим на красный гриб». У находившегося на борту «шермана» «Викинг» капрала Люсьена Давантюра сложилось такое впечатление, что парижанки просто штурмуют его танк. Он установил порядок допуска в свою башню: вначале — самые красивые! Рядовой первого класса Чарли Хейли из 12-го полка наблюдал за светловолосым парнем, который хотел выяснить, скольких девушек он сможет облобызать. «Он перецеловал, должно быть, тысячу», — с благоговением подумал Хейли.