Горит ли Париж? - [23]

Покончив с делами, Аулок предложил своему новому командующему шампанское. Его преданный адъютант капитан Тео Вульф разлил вино в хрустальные бокалы, принадлежавшие хозяину виллы — еврейскому промышленнику Штерну, который с 1939 года проживал в Нью-Йорке. Фон Хольтиц поднял бокал и предложил выпить за «трудные дни, которые нам предстоят».

22

Впереди взору Мари-Элен Лефошё предстали алеющие в лучах восходящего солнца средневековые башни собора Сент-Этьен, взметнувшиеся ввысь над городом Mo, что раскинулся на берегах Марны. Позади остались два часа и двадцать шесть миль пути, которые она преодолела, преследуя поезд, увозивший ее мужа по долине Марны в сторону Нанси и далее к Рейну. Однако вскоре ее надежды догнать этот поезд начали меркнуть. На каждой станции, где она останавливалась и наводила справки, ей сообщали одно и то же: поезд прошел здесь двумя часами ранее. И как ни старалась она накручивать педали, расстояние между ней и поездом не сокращалось. Казалось, она была обречена преследовать этот ускользающий поезд через всю Францию, все время отставая от него на два часа.

В это время Пьер находился в двадцати милях, ведя борьбу за жизнь в заполненном дымом железнодорожном тоннеле. Срочно направленное с велосипедистом на север от Парижа распоряжение руководителей Сопротивления прибыло вовремя. Сразу за тоннелем Нантей-Сааси, прорубленном в восточном скалистом берегу Марны в 46 милях от Парижа, боевики ФФИ взорвали 65 ярдов железнодорожного полотна, ведущего в Нанси. Поезд застрял.

Для ремонта разрушенного полотна немцам потребовалась бы большая часть дня. Чтобы не подвергаться риску нападения, эсэсовская охрана приказала загнать поезд обратно в тоннель. Остававшиеся за наглухо закрытыми дверями вагонов 2453 заключенных уже успели забыть первую вспышку безумной радости, прокатившуюся по составу, когда они поняли, что бойцы ФФИ разрушили полотно. Вот уже два часа паровоз испускал в тоннель черные клубы дыма. Страдающие от тошноты, впадающие в истерику, почти задыхающиеся заключенные судорожно глотали едкий дым. Пол в вагоне, где находилась Ивонна Панье, уже был скользким от рвоты. В соседнем вагоне женщины, среди которых была прелестная Жанни Руссо, были уверены, что немцы пытаются их удушить. Они слышали, как в темноте грохочут сапоги охранников, бегавших вдоль путей и выкрикивавших друг другу приказания.

И все же с каждым мгновением страдающие в удушливом тоннеле приближались к свободе. Пять человек выжидательно наблюдали за происходящим, спрятавшись за кучами камней в тополиной роще на склоне холма перед выходом из тоннеля. Это они взорвали полотно. Им было известно, что по всей долине Марны поодиночке и небольшими группами к этому холму пробираются другие бойцы ФФИ. Когда их соберется достаточно, они должны будут атаковать охрану поезда, насчитывавшую двести человек.

* * *

Это подкрепление прибудет слишком поздно. По горькой иронии судьбы эсэсовские охранники всего в трех милях от этого места набрели на единственный поезд в радиусе тридцати миль от Нантей-Сааси. То был настоящий состав для перевозки скота, стоявший на запасном пути в Нантей-сюр-Марн с грузом говядины для вермахта. Эсэсовцы выгнали животных из состава и реквизировали его под заключенных. Через некоторое время немцы вывели эшелон из тоннеля, чтобы дать возможность заключенным перейти по разрушенному полотну в другой состав. В тот момент, когда поезд показался из тоннеля, на дороге, извивавшейся вдоль реки и путей, появилась молодая женщина на велосипеде. Мари-Элен Лефошё догнала поезд. Среди черных, кашляющих существ, выбиравшихся из вагонов, она отыскала глазами Пьера. В этот миг «ничто на свете, даже СС», не могло помешать ей поговорить с мужем. Ведя рядом велосипед, она пересекла разделявшее их небольшое поле маргариток. И тогда, увидев совсем рядом его изможденную фигуру, она сделала первое, что пришло ей в голову: достала из кармана белый платок и вытерла сажу с его век.

По какой-то непостижимой причине шедший за Пьером охранник безразлично пожал плечами и позволил Мари-Элен идти рядом с этим бледным, спотыкающимся человеком, который был ее мужем. Ее юбка слегка шуршала о его истрепанные брюки, ее рука была зажата в его руке. Так она провела с ним два часа. Даже за половину всего этого она готова была гнать свой велосипед хоть в преисподнюю. Из всех тех фраз, которые они шептали друг другу во время этой жестокой прогулки, одна осталась в ее памяти на всю жизнь. Услышав ее, Мари-Элен поняла, что пытки гестапо не сломили этого сильного человека. Чувство юмора не покинуло его.

— Уж одно я могу тебе пообещать, — сказал ей Пьер. — После этой поездки я больше никогда не буду возражать против покупки билетов в спальный вагон.

23

Лейтенант Эрнст фон Брессендорф, двадцатисемилетний заместитель командира 550-й роты связи, вздрогнул при виде вспыхнувшей красной лампочки на щите коммутатора, установленного на третьем этаже отеля «Мёрис». Этот сигнал означал, что на прямом проводе с военным губернатором Парижа был Берлин или Растенбург.

Это был ОКВ, и Брессендорф тут же узнал сухой, властный голос генерал-оберста Альфреда Йодля. Слышимость была такой, как будто он говорил из Лувра. Брессендорф переключил линию на аппарат генерала фон Хольтица. Затем, вставив в гнездо коммутатора еще один штырь, с риском пойти под трибунал подслушал разговор.