Гори, наш костёр! - [3]
— Скорей, скорей! — торопила вожатая. — Становитесь парами. Все отряды уже садятся в автобусы, а мы ещё даже не построились… Ох, какие же вы копуши!
Грише очень хотелось в одну пару с Васей, но он не посмел заикнуться об этом и остался стоять там, где его поставила вожатая, — возле того маленького мальчика в белой панамке с плетёной корзинкой в руках.
Наконец Таня кое-как построила свой отряд и повела его к автобусу. А Вася, хотя и знал теперь, что поедут они именно в том красивом автобусе, в котором ему так хотелось ехать, сейчас ничуть этому не радовался. Он хмуро шагал, не глядя никуда — ни на мать, ни на отца, а тем более на вожатую, которая шла и всё время приговаривала:
— Ровнее идите! Вот так. Да вы у меня, оказывается, молодцы!
В автобусе
Дверца голубого автобуса была открыта, и Таня принялась помогать своим ребятам подниматься вверх по крутым ступенькам. Подсаживая каждого, она говорила:
— По очереди входите! Не торопитесь! Не пихайте друг друга… Мест всем хватит!
Вдруг к Тане подошёл мальчик лет тринадцати-четырнадцати. На шее у него, как и у всех, был пионерский галстук. В руках он держал жёлтые удочки, а через плечо у мальчика была перекинута полевая сумка.
У Васьки от зависти засосало под ложечкой: вот бы им такого вожатого! С удочками! Да с полевой сумкой! Эх!..
А мальчик, подойдя к Тане, сказал решительным голосом:
— Таня, я еду в вашем автобусе.
— А почему не в своём? — удивилась Таня.
— Меня Вадим Николаевич прислал. Он сказал, чтобы я помог тебе.
Вася обрадовался: хорошо, что такой замечательный мальчик не только поедет с ними в одном автобусе, но и будет помогать их вожатой. «Наверно, очень довольна, — подумал он, не без ехидства поглядывая на Таню. — Куда ей, такой малявке, одной справиться!»
Однако Таня, уже в который раз отмахиваясь от прядки волос, спокойно ответила:
— Передай Вадиму Николаевичу спасибо и скажи ему, что я сама управлюсь. Мне помощников не надо!
И, отвернувшись от мальчика с удочками, она снова принялась усаживать в голубой автобус остальных ребятишек.
«Вот ведь какая! — теперь уже со злостью думал Вася. Вот ведь как распоряжается…»
Ему было ужасно обидно, что мальчик не поедет с ними и сейчас уйдёт.
Но мальчик не уходил. Немного постояв, он снова обратился к Тане, только теперь уже совсем другим голосом:
— Разреши мне всё-таки ехать в вашем автобусе. У нас мест не осталось…
— Ну, если ты без места, другое дело! Тогда поезжай, — согласилась Таня и показала мальчику, где ему сесть. — А ты тут садись, — сказала она Васе, когда тот наконец тоже оказался в автобусе.
— Не хочу тут, — замотал головой Васька. — Хочу у окошка.
— Тебя Васей, кажется, звать? — спросила вожатая, внимательно разглядывая Ваську, его упрямые вихры и заносчиво вздёрнутый нос, на котором сквозь загар пробивались веснушки.
— Ну Васей, ну и что? — нахмурясь, ответил Васька.
— Так вот что, Вася, — спокойно проговорила Таня. — Давай условимся: своё «хочу» ты оставь здесь, маме и папе, а в лагере ты будешь делать, как тебе скажут. Понял?
А Грише как раз досталось место возле окошка. Он скорее высунулся и стал искать глазами своих родителей. Они оба подошли к автобусу.
— Ну как, Гриша, сидишь? — спросил папа.
— Сижу, — грустно ответил Гриша и тяжело вздохнул.
— Ты не скучай, Гришенька, — сказала мама. — Как будет можно, мы сразу приедем. В первый же родительский день…
Когда все расселись по местам, в автобус вошёл высокий человек. Пионерского галстука у него не было, зато на красной нарукавной повязке было написано: «Начальник лагеря».
— Как у тебя? — спросил он Таню, окидывая взглядом сидящих ребятишек.
— Всё в порядке. Вадим Николаевич, — ответила Таня.
— Даю сигнал к отъезду!
Тут автобусы один за другим стали трогаться с места, а самый передний громко загудел: «Посторонитесь, товарищи-граждане, дайте нам дорогу!»
И сразу все, кто провожал детей, замахали им, закричали:
— До свиданья! Всего хорошего! Отдыхайте! Поправляйтесь!..
И Гриша стал было махать маме и папе. Но глаза у него вдруг так защипало, так защипало, что он поскорее отвернулся от окна, чтобы не заплакать.
А Вася слышал, как кричали ему и отец и мать: «Вася, Васёк, где ты? Покажись, сынок!» Но Вася даже не приподнялся со своего места. Он сидел, упрямо надув губы и пришёптывая: «Вот не буду её слушаться!.. Вот не буду, и неё! Пусть делает что хочет… Малявка!»
Автобусы выехали за ворота, и всё осталось позади — и заводской клуб с его белыми колоннами и широким крыльцом, и двор с пёстрыми клумбами анютиных глазок и маргариток, и все, кто был на этом дворе.
Автобусы мчались по гладкому и прямому, как линейка, шоссе.
Новое знакомство
Однако место, которое вожатая велела занять Васе, было не таким уж плохим: рядом с ним оказался мальчик с удочками.
Конечно, Вася ни за что не решился бы завести разговор с таким взрослым мальчиком. Тот сам заговорил с Васей.
— Нам ещё долго ехать, — сказал мальчик, поглядывая неопределённо не то на Васю, не то в окно. — Часа два, а то и больше… Потом дорога лесом пойдёт.
На всякий случай Васька промолчал. Нет, он и представить себе не мог, чтобы такой большой мальчик, к тому же и пионер, да ещё с такими великолепными удочками, заговорит с ним. Должно быть, он с кем-нибудь другим.
