Горение. Книги 1,2 - [312]

…Проследив за тем, чтобы товарищи хорошо позавтракали, не стеснялись брать то, что положено было, объяснив официанту Курту, что господа эти русские путешественники, хотят получше узнать Стокгольм, Россию покинули впервые, поэтому ухаживать за ними надо дружески, особенно, Ленин отправился в отель «Эксельсиор», там поселились «Воинов» (Луначарский), «Винтер» (Красин) и «Мандельштам» (Лядов). Хозяйка, извиняясь, сказала:

— Господа устали с дороги, легли отдохнуть.

Ленин написал записку, ждет у себя, никуда из комнаты не уйдет, будет работать. Пошел в отель, где разместились практики «Иванович» (Джугашвили), «Сергеев» (Рыков) и «Никаноров» (Калинин). Тоже, бедолаги, спали. В холле, однако, увидел меньшевиков — Рожкова, Маслова и Крохмаля. Те поздоровались несколько смущенно; обрадовались встрече чересчур уж экзальтированно, засыпали вопросами. Ленин стоял спиною к лестнице, Ливер, спустившись со второго этажа, лица его не увидел, крикнул торопливо:

— На собрание, товарищи, руководство в сборе!

Ленин обернулся, Либер вопрошающе посмотрел на Маслова, тот чуть заметно развел руками. Сверху донесся голос Дана:

— Товарищи, мы ждем вас!

Ленин взял под руки Маслова и Крохмаля:

— Нас руководство ждет, пошли.

Рожков оказался нервами послабее, а может, острее других ощутил неудобство:

— Владимир Ильич, там мы собираемся…

— А я разве не «мы»?

— Там Дан, — как-то жалобно откликнулся Маслов.

— Ну и что? — по-прежнему вел свое Ленин. — Мы с товарищем Даном уже десять лет как дружны. Впрочем, вы правы, — заключил, уяснив для себя все с полной определенностью, — не стану мешать вашей работе, надо же до конца выработать программу объединения, вы же с этим приехали, не так ли? Вам необходимо посовещаться фракцией, как лучше объединить усилия в общей борьбе, вполне разумное дело.

Не дожидаясь ответа, кивнул, отошел к портье: рассыльный привез пачки газет, остро пахнувшие краской — великолепный, тревожный запах типографии…

Взял немецкие и французские газеты, на английские не хватило денег, вышел из рациона, купив Фрунзе, Бубнову и Ворошилову карты Стокгольма, чтоб не заблудились, открытки с видами города и заказав себе кофе: неловко было сидеть за столом, а оставить одних нельзя — уйдут голодными, посовестятся попросить.

На первых полосах крупно было подано экстренное сообщение из Петербурга: «Падение Витте. Премьером назван малоизвестный в петербургских кругах Горемыкин, хотя обозреватели, близкие к Царскому Селу, предполагали, что преемником может быть только один человек — Петр Столыпин, который, однако, занял пост министра внутренних дел».

Ленин задумчиво сложил газеты, сунул под мышку, подумал: «Началась возня. Все, как в парламентской стране, тужатся походить на взрослых. Подкоп под Думу — ясное дело, но почему Горемыкин? Это ж лапша, спагетти, право слово, он же тянется, его надо ложкой накладывать. Видимо, промежуточная фигура. Столыпин? Наша беда заключается в том, что мы не знаем тех, которые в Британии занесены в справочник „Кто есть кто“. А знать это нам надо, легче будет ориентироваться в паучьей драке».

* * *

…У Вацлава Воровского, который поселился по соседству с Лениным, сидел зеленоглазый молодой человек — улыбка славная, внезапная.

— Это Дзержинский, — представил Воровский гостя. — Феликс Эдмундович, редактор «Червоного»…

— Я читал Феликса Эдмундовича. — Ленин не дал договорить Воровскому, крепко пожал руку. — Я поклонник вашего пера и «Червоного Штандара», рад личному знакомству. Как добрались?

— Очень хорошо, Владимир Ильич, спасибо.

— Сложно добирался, — поправил Воровский, — пробирался через Россию, за ним вплотную топали. Три бригады по три человека.

— Почему именно три бригады? Откуда это известно?

— Мы имеем фотографии филеров, — ответил Дзержинский.

— Каким образом заполучили? — удивился Ленин.

— Мы создали особую группу в составе нашей народной милиции.

Ленин присел на краешек стула, подломил под себя ногу, что-то юношеское, увлекающееся было в нем. Дзержинскому это понравилось, он сразу почувствовал доверчивое равенство.

— Ну-ка, извольте, Феликс Эдмундович, объяснить. Меня сей проблем о-очень интересует. Народная милиция? На деле? Провели в жизнь нашу резолюцию? Замечательно! А что за группа? Сколько в ней человек? Почему выделяете? Смысл?

— Выделяем особые группы разведки, Владимир Ильич, — ответил Дзержинский. — Три, пять, семь человек, в основном молодые рабочие, обязательно грамотные, знающие местные условия, спортсмены, стрелки, учат языки. Мы должны уметь бороться с теми, кто сажает нас в тюрьмы. Для этого надо знать врагов.

— Ой! — Ленин рассмеялся. — Шел сюда — думал о том же. Читали — Витте свалили…

— Вот это новость! Прекрасно, право же! — сказал Воровский.

— Вацлав Вацлавович, дорогой мой человек, объясните, отчего это «прекрасно»? До каких пор в России будут уповать на смену личности? Ладно, бог с ним, снова я о больном… Вернемся к практике… Итак, Витте свалили, пришел Горемыкин. Враг? Понятное дело. Но кто за ним стоит? Кого он представляет? Чего от него ждать? Каков был раньше? Отношение к реформам? К армии? Сплетнями пользоваться негоже, надо знать хотя бы протокольные, чисто биографические данные: из этого можно вывести контур человека, пусть даже сугубо приблизительный. А мы к этому не готовы. Так что ваш опыт важен, Феликс Эдмундович, надобно, чтобы вы рассказали об этой работе нашим товарищам, а то спорить мы горазды, а вот защищаться — не ахти. Будем учиться.