Для охраны Мечникова, Госконтроль, занимавшийся охраной первых лиц и важных госслужащих, выделил двоих сотрудников. В принципе, они не должны были ночевать у Александра под дверью, а приезжать, когда он выезжал из дома. Василь Котряну — широкоплечий мужчина здоровенный и могучий словно молотобоец, одетый в серый свободный костюм, в котором, однако можно было узнать модель «Одесса», и Григорий Янаев, тоже высокий костистый и широкоплечий, с длинными руками и лицом словно вырубленным из гранита, тоже в костюме «Одесса» только яркого лазоревого цвета из натурального китайского шёлка.
Свободные линии костюмов помогали скрыть большую сбрую со Стечкиным и парой запасных магазинов на правой стороне.
Григорий и Василь, показали Саше новую квартиру, на Ленинском Проспекте, вручили ключи, сняли печати с дверей, и что-то записав себе в блокнот, принялись вызванивать управление делами Госконтроля.
А Сашка походив по гулким, пустым комнатам огромной шестикомнатной квартиры, решил посвятить день визиту в Академию Народного Хозяйства имени Плеханова или как называли её москвичи «Плешки», где его вроде как уже должны были ждать.
Поскольку визит был официальный, Александр надел серо-стальной костюм, прицепив орден, и магистерский знак.
Когда он вышел из гостиницы, и подошёл к серо-стальной госконтролевской Волге, майор Янаев, глянул на грудь Александра, и одобрительно кивнул, а Сашка посчитал этот момент удачным чтобы разрешить ситуацию.
— Григорий, Василь, я понимаю, что вам не очень-то приятно охранять какого-то пацана, но я, поверьте к этой инициативе не имел никакого отношения.
— Александр Леонидович. — Григорий как старший взял переговоры на себя. — Ещё никто на моей памяти, из тех, кого я охранял, не просили охрану. Наоборот, были готовы сразится хоть с чёртом, хоть с армией некров. Да и вы, насколько я знаю, вовсе не безобидный мальчик — одуванчик. Сколько там за вами? Двенадцать трупов, включая комтура Ордена Феникса, а я, как человек воевавший замечу, что его не всякая пушка прямой наводкой возьмёт, и вам, вообще-то за такое дело Орден Ленина должен нарисоваться как минимум. Но вы, не можете находиться в постоянной готовности к бою. Хотя бы потому, что ваша работа требует совсем другого. Вот мы здесь для того, чтобы вы думали о работе, а не о том, как прикончить вставших на вашей дороге засранцев. Я понимаю, что для вас это определённое неудобство, но тут уж придётся мириться.
— А зачем? — Александр рассмеялся. — Всё сделаем красиво и как в лучших домах Одессы и Парижа. Вы как бы будете мой дядя, который служит ну сами придумаете где. И вывозите единственного и любимого племянника по его и своим делам. Могли же вы, вообще отдать свою служебную машину в моё пользование? Я понимаю, что странно, но уж менее странно чем охрана у шестнадцатилетнего пацана.
— Дядя, говоришь? — Янаев, улыбнулся. — Дело. Так и ходить с тобой можно везде.
— Теперь решим вопрос с деньгами. — Александр широко улыбнулся. — Мне почему-то кажется, то если мы, например, зайдём в ресторан, то вам этот чек бухгалтерия не оплатит.
— Ну, кое-что оплатит конечно. — Влез в разговор Василь.
— Так вот, чтобы у нас не было этих дурацких историй, когда охраняемый сидит наворачивает суп, а его охранники попивают воду, возьмите, вот — Александр протянул пачку денег, перетянутую резинкой. — Здесь две с половиной тысячи. Отчёт мне не нужен. Если что вам нужно, поесть, бензин или ещё что, смело покупайте. Мне эти деньги всё равно тратить некуда. Жену пока не завёл, с любовницей расстался, а три сапога на одну ногу не оденешь.
Москва Академия Управления Народного Хозяйства им. Плеханова
Фефилов Афанасий Иванович, ректор Плешки Был известным экономистом, организатором кооперации, заслуженным работником и ветераном Великой Отечественной, дослужившись до подполковника.
«Позвоночные» студенты у него были. По звонку, приходили и лодыри, и прилежные ученики, ставшие впоследствии гордостью «Плехановки», и просто серые мышки, ничем и никак не отметившиеся. Для московской публики окончание АНХ и занятие места в торговле было удобным способом сбагрить отпрыска перед свадьбой, да и просто чтобы пристроить на непыльное место. Но не было такого, чтобы за будущего студента порадели и Николай Александрович Булганин, и сам Лаврентий Павлович, с которым Фефилов ещё ни разу не пересекался.
Поэтому, когда Александр Мечников дозвонился в секретариат, его уже ждали, и к приезду соискателя в Академию, была собрана небольшая, но представительная комиссия из преподавателей, чтобы на месте решить, вопрос с зачислением.
Молодой человек, которому по доекументам едва стукнуло шестнадцать, сразу произвёл приятное впечатление. Не заискивал, был отменно вежлив, и на вопросы отвечал развёрнуто, включая дополнительные.
Первым «отвалился» заведующий кафедрой истории профессор Куприянов. Быстро написав на листке цифру пять, и даже подчеркнув её два раза, передал ректору, и жестом пригласил поучаствовать в опросе других преподавателей.
Опрос по математике, литературе, и русскому языку не занял много времени. Слегка забуксовал лишь зав кафедрой иностранных языков, профессор и знаток лингвистики Владимир Григорьевич Гак, начавший опрос на английском, продолжив на немецком, и закончив на французском. Кивнув Александру, он повернулся к ректору.
