Горелый магистр - [50]

— Ба. — Сашка, листавший альбом работ Веры Мухиной вскочил. — Дело есть.

— Ну, давай твоё дело. — Она с улыбкой присела в кресло.

— Ба. У меня похоже источник снова проснулся. Я ничего не делал, боялся сорвать, но вот.

— То, что не делал, это молодец. — Заря Фаттыховна кивнула. — Мудрый поступок. А проверим просто. — Она легко встала из глубокого кресла, вышла и через минуту вернулась неся в руках небольшую шкатулку.

— Полевой определитель «Взгляд» Новгородской артели «Силач» — Она достала маленький шарик на тонкой нити. — Редкая вещь, в наше время. Цельный кусок церита. — Бабушка отставила шкатулку в сторону, взяла определитель за нитку, и поднесла ладонь снизу. Нитка сразу просела, а шарик воспарил над рукой. — У меня расстояние между ладонью и церитом десять сантиметров. Магистерский уровень. — Она чуть смутилась — Ну чуть ниже конечно. Теперь давай ты. Берись за нитку, и медленно подноси раскрытую ладонь снизу.

Шарик сначала подскочил, словно подброшенный пружиной, затем чуть опустился, и словно раздумывая, полез вверх, пока не остановился в десяти сантиметрах от руки, подрагивая.

— Теперь левой рукой. Ага. Она забрала шарик и взявшись за нитку поводила шариком вдоль рук и от лба к животу. — Очень странный источник. Словно он существует во всём теле. Но нестабильный. — Констатировала бабушка. — Хотя поток хороший. Теперь нужно пару раз в день медитировать и обязательно качать рамку. И никаких конструктов. Ещё раз спалишь источник и это уже навсегда.

Качанием рамки называлась тренировка дара, когда энергетик двигал медной квадратной рамкой десять на десять сантиметров на поворотном основании. Смысл был в том, что рамка находилась на максимально возможном удалении от человека, поэтому ни для ученика, ни для магистра упражнение не было лёгким.

В марте, достаточно неожиданно для всех сняли директора моторостроительного назначив на его место технократа и прекрасного инженера Петра Акимовича Витера. С Петром Акимовичем Александр поладил не то, чтобы быстро, а практически мгновенно увидев в нём родственную душу.

За предложенный ему проект лодки и лодочного мотора, директор взялся что называется «с огоньком». Идея была в том, чтобы делать катер не из металла, как клепал свои катера авиационный завод, а из стеклонаполненной эпоксидной смолы, которая через трубу должна была подаваться в клеевую вакуумную форму. Лодка получалась из трёх частей. Днища, верхней носовой части, и кормы с серединой. Так можно было на одном и том же днище делать совершенно разные модели. От рыбачьей, открытой с небольшим местом для рулевого, до прогулочного катера с каютой-убежищем. Изюминкой всего комплекса должен был стать лодочный мотор, который заводское КБ разрабатывало с середины пятидесятых. Лёгкий, мощный и недорогой для которого так же предполагалось несколько интересных опций, например, водомётная насадка, для плавания в грязных водах. А ещё на призаводских кооперативах, начали делать фонари, тент, коврики, крепления для удочек, и прочий обвес для катера.

Москва, Выставка достижений Народного Хозяйства

Выставка Татарстана на ВДНХ в июне, стала одним из самых заметных явлений в среде советских производственников. Ведь показывали не только реактивные и ракетные двигатели, самолёты и вертолёты, а ещё удивительно красивые мотороллеры, катера, и вообще огромный спектр изделий товаров народного потребления.

Выставку посетил сам Булганин, долго хваливший директоров за внимание к нуждам народа, и чёткое выполнение постановления Верховного Совета.

Александра тоже привезли на выставку, но ничего полезного он для себя не увидел. Павильоны других республик были словно под копирку, и только Ставрополье отличилось привезя кучу всякой живности, включая призового быка «Гиганта», который тяжёлым взглядом и огромными лоснящимися шарами заставлял краснеть проходящих мимо дам.

Когда Булганин осматривал экспозицию Татарстана, Сашка устав от хождения по павильонам, сидел в отгороженном уголке, употребляя пирожки с лимонадом и задумчиво рисовал в альбоме, даже не особенно следя за тем что он делает. Подготовка к выставке, отняла много сил и времени. Пришлось договариваться с кооператорами, производственниками, железнодорожниками, военными… Конечно в руках у него была грозная бумага из Обкома, и пара мрачных громил из КГБ за спиной. В нужный момент они мягко перехватывали разговор, и просили Александра пройтись по территории, а когда он возвращался, тот, с кем беседовали уже был готов к любым формам сотрудничества. Но это была лишь смазка для дел, но никак не сами дела.

Например, производственники никак не хотели отправлять на выставку полноразмерные изделия, а желали отделаться лишь макетами. Кроме того, многое числилось в секретных листах, хотя ничего секретного, например, в бинокле быть не могло. Да и какие тайны можно разглядеть не вскрывая корпус? Так что и военным пришлось потеснится снимая навешанные ещё в войну грифы секретности.

Чего в плане организации только стоила история с патрульным катером для милиции. Руководство МВД, лениво посмотрело на представленный ей проект и генералы заявили, что «быть может, когда-нибудь»… Но когда на Волгу и Казанку вышли первые «Альбатросы» со сдвоенными подвесными моторами «Пламя», милиция сначала забеспокоилась а после забегала словно ужаленная в седалище. И всё потому, что угнаться за такой лодкой могла только «Молния 11» — катер на подводных крыльях, которых было всего штук пять на всю речную милицию области. А «Альбатросы» сходили со сборочного участка по десятку в день.