Горе побеждённым - [6]

 - Анастасию всегда возит кучер Онисим – человек абсолютно преданный нашей семье. Мы его взяли из деревни ещё подростком. Он сказал, что ждал её ещё с полчаса после того, как отзвонили конец службы. Это значит, что было около восьми. Потом он пошёл в собор посмотреть, в чём дело. Все прихожане уже разошлись, а отец Феогност сказал, что после службы он её не видел.

 - Так. Теперь, Николай Матвеевич, я бы хотел поговорить с вашей свояченицей.

 - Конечно-конечно. Я сам за ней схожу.

 После ухода Арефьева молодой человек произнёс громким шёпотом:

 - Я думаю, что дело было так…

 - Тс! Мой друг, никогда не высказывайте ваших соображений на месте опроса свидетелей. Запомните это. Запаситесь терпением. У нас будет время для обсуждения  ваших версий.

 Хозяин дома вернулся быстро. За ним в комнату вошла дама лет тридцати, затянутая в тёмно-синее платье с плиссированной грудью и множеством в ряд мелких перламутровых пуговиц. Тёмные волосы женщины были стянуты на затылке в тугой узел и убраны под тонкую сетку. На носу красовалось внушительное пенсне на чёрном шнурке. Лицо было бледное, безбровое и оживлялось лишь красиво очерченными губами, как бы  случайно попавшими к столь заурядной личности.

 Собакин оценивающе скользнул взглядом по фигуре женщины и перевёл глаза на Николая Матвеевича. Тот с большим почтением усадил родственницу в кресло. Оба посетителя встали и представились. Дама, со своей стороны, внимательно рассматривала гостей,  ничуть не стесняясь своего пристального взгляда. 

 Собакин изобразил на лице максимальную благожелательность и спросил:

 - Лариса Аркадьевна,  на ваш взгляд, что могло случиться с вашей племянницей?

 - Право, не знаю. Я в таком же недоумении, как и Николай Матвеевич. Я в отчаянии…

 Сказано это было плаксивым голосом, который под конец фразы дрогнул, и из-под пенсне капнула слеза.

 - Лара, не надо! – наклонился к ней Арефьев.

 - Ах, простите,  – уткнувшись носом в кружевной платок, сказала Турусова. - Слушаю вас, спрашивайте.

 - Вы ничего странного в поведении Анастасии Дмитриевны за последнее время не замечали? Может она с кем-нибудь тайно встречалась или переписывалась?

 - Нет, ничего особенного не припоминаю. Всё было как всегда. Одну мы её редко куда отпускаем и всегда знаем, где она и с кем. В последнее время, возможно, была чуть бо;льшая  суета из-за предстоящей свадьбы. Знаете, приданое надо было купить, приглашения сделать, свадебное платье заказать. А что касается её переписки… Почта, которая к нам приходит, складывается в вестибюле на китайском столике для визиток и все домашние сами забирают свою корреспонденцию. Никаких писем для Насти я не видела, кроме записок с цветами от жениха. А, впрочем, надо спросить у горничной – может она что-то видела и знает.

 - А что жених? – обратился Вильям Яковлевич к обоим родственникам. – Как вы ему объясняете отсутствие невесты?

 - На наше счастье он в отъезде по делам, в Петербурге. Вернется к субботе, через четыре дня. Очень надеемся до его приезда найти Настю, – ответил Николай Матвеевич.

 - Хм. Вы хотите, чтобы я нашёл девушку за четыре дня?

 - Десять тысяч рублей за достоверную информацию о её местопребывании. Еще столько же, если за эти четыре дня она будет дома, – срывающимся голосом проговорил Арефьев.

 - А в случае смерти?

 Турусова судорожно всхлипнула.

 - В любом случае я хочу знать, где моя племянница и что произошло. Но, я полагаю, что всё это крайности. Здесь какое-то недоразумение, девичий каприз – не больше.

 - Лариса Аркадьевна, в чём была одета Анастасия Дмитриевна, когда уезжала в церковь? Не было ли при ней в тот день чего-либо лишнего? Саквояжа, например?

 - Нет. В руках у неё ничего не было. Я проводила её до входной двери: мы обсуждали меню свадебного обеда. Она была в тёмно-синем платье, суконной накидке с норковой опушкой. На ногах - замшевые серые ботики . На голове – синяя бархатная шляпка с серым пёрышком.

 - На ней были какие-нибудь драгоценности?

 - Только жемчужные золотые серьги. Колец она не любит.

 - Сколько могут стоить такие серьги?

 - Они были куплены ей к последнему Рождеству и стоили сто восемьдесят рублей, – ответил Арефьев.

 - А деньги у нее с собой были?

 - Только мелочь для подаяния, - покачал головой Арефьев. - Я сразу проверил: все деньги в её шкатулке оказались на  месте.

 - Теперь позовите горничную, – попросил Собакин.

 - Если я больше не нужна, - Турусова  встала, – то хотела бы удалиться, - она повернулась к сыщикам.  - Надеюсь на вашу помощь, господа. Наташу я вам сейчас пришлю.

 Вошла опрятная молоденькая девушка в белом переднике и наколке. Поздоровалась, косясь на хозяина.

 - Милая, ты ничего необычного не замечала за своей хозяйкой в последнее время? Например, взволнованность, тревогу, раздражение?

 - Замечала, господин хороший. Я всё время замечаю за Настасьей Дмитривной взволнованность  и раздражение. Завсегда это у них бывает.

 Покраснев, Николай Матвеевич ввернул:

 - Это она имеет в виду э… сложный характер племянницы.

 - Да уж, ваша правда, барин. У барышни – характер, – продолжала горничная. – Чуть что не по ней…

 - Извини, милая, - перебил её сыщик, – за последнее время что-нибудь было необычное в её поведении?