Пенни кивнула. Все было нормально, кроме опасных чувств, наполнявших ее, отдачи, которая пошатнула ее, пустила горячую волну по всему телу.
— Тогда что-то не так с вами, или со мной, или с нами обоими?
И прежде, чем она успела разгадать его замысел, запротестовать или хотя бы вздохнуть, он наклонил голову и поймал ее приоткрытые губы.
Пенни знала, что поцелуи Санто будут чем-то совершенно особенным, и все равно оказалась не готова к водовороту наслаждения, опустошившему ее, к тому, как закружился ее мир, пока она не почувствовала, что вот-вот взлетит, если он не отпустит ее. Так давно она сказала себе, что ни один мужчина больше не подберется к ней близко, — и вот это снова происходило, и она не могла это контролировать. Санто дотянулся до тайников ее души и вывернул их так, что она снова стала женщиной с потребностями, нуждающимися в полном и глубоком удовлетворении.
Когда он распахнул дверь и втолкнул ее в комнату, Пенни оказалась в его спальне. Крошечная часть ее восставала против происходящего, другая захлебывалась в чувствах, которые толкали ее в мир, где ничто, кроме этой секунды, не имело значения. И вместо того, чтобы бороться с собой, она сдалась на милость Санто, выдыхая его имя ему в рот, чувствуя, как пламя, зажженное им, охватывает ее целиком.
Санто отвел ее к кровати и притянул к себе, когда они легли. Постель была большая и удобная, и Пенни закрыла глаза, забывая обо всем. Все, что имело значение, — горячее тело Санто рядом с ней и биение их страсти, которое, казалось, было слышно по всей комнате.
Он мягко обвел пальцами контур ее лица. Горячность первого поцелуя прошла, теперь он изучал ее, нежными поцелуями повторяя путь, проделанный пальцами, и Пенни расслабилась, отдаваясь магии момента, крепче прижимаясь к Санто. Он снова поцеловал ее, заставив выгнуться и выдохнуть его имя. Она запустила пальцы ему в волосы и вдруг испугалась нарастающей бури эмоций. Она едва знала этого мужчину, но была в его постели, наслаждаясь его поцелуями, словно он последний мужчина на земле.
Изо всех сил, какие смогла найти, Пенни оттолкнула Санто. Это не должно было случиться, она не могла позволить. Это была худшая форма безумия.
Вздрагивая и обвиняюще глядя на Санто, Пенни выбралась из постели.
— Вот почему от вас уходят няни? Не можете держать руки подальше от них?
— Бог мой! Вы правда думаете, что я такой? — Глаза Санто почернели, и молчание, в котором он подбирался к ней с грацией дикой кошки, стало от этого еще более угрожающим.
— Так скажите, что это неправда, — предложила она; опять стало тяжело дышать, — скажите, что целовали меня потому, что я кажусь вам привлекательной, а не потому, что просто попалась под руку, когда вам надо было выпустить пар.
Она твердо стояла на ногах, глядя на него и пытаясь не обращать внимания на все еще кипевшие внутри страсти.
— Не припомню, чтобы вы очень сопротивлялись, — холодно ответил он. — Мне показалось, что страсть была вполне взаимна.
Он был прав, но она не собиралась признавать это, ни за что на свете, а поскольку он не подтвердил, что считает ее привлекательной, она услышала достаточно и чувствовала себя глупо и от этого злилась еще больше.
— Доверься мужчине, чтобы посмотреть, как он выпутается, — пробормотала она и пошла к двери.
Секунду спустя сильная рука развернула ее лицом к нему.
— Никто не посмеет вот так обвинить меня и просто уйти.
Черные глаза приковали ее к месту, дикая ярость во взгляде скрутила ее внутренности и заморозила сердце.
— Страсть была обоюдной, вы не можете отрицать это. — В его голосе был лед. — Если вас остановила нечистая совесть, дело ваше, но никогда, повторяю, никогда не смейте винить меня в том, в чем я не виноват.
— Значит, больше это не повторится? — спросила Пенни, смело глядя на него, выпрямив спину и подняв голову. — Или мне следует ждать новых атак?
— Зависит от вас.
Он отошел на пару футов, но его тело было по-прежнему напряжено, руки сложены на широкой груди, взгляд потрясающих глаз прикован к ней.
Ее охватила дрожь. Она здесь, чтобы работать, а не наслаждаться интрижкой с хозяином дома, которой почти поддалась, и теперь ее тошнило от одной мысли об этом.
— Если это зависит от меня, то могу уверить вас, мистер Ди Люка, что это никогда не повторится.
Он наклонил голову:
— Да будет так.
— Да будет так, — повторила она, и на этот раз, когда она направилась к двери, он не удержал ее.
Санто улыбнулся сам себе, когда Пенни ушла. Его не удивил ее порыв, разорвавший их объятие; на самом деле он был удивлен, что она вообще позволила поцеловать себя. Без сомнения, ему понравилось случившееся, она была само искушение: он даже начал сомневаться, было ли хорошей идеей нанимать ее. Другие няни были чопорны и высокомерны, и Хлоя ненавидела их так сильно, что дерзила им. А Пенни его дочь обожала, и он знал, что с ней жизнь в его доме будет куда спокойнее. Поэтому пока ему придется обуздать свой голод.
В середине ночи Санто услышал, как Хлоя зовет маму. После смерти матери ей иногда снились плохие сны, хотя время шло и он думал, что она наконец начала примиряться с ее смертью. Ему тяжело давалась роль отца. Он с трудом находил слова, чтобы утешить Хлою, наверно, потому, что долго не знал о ее существовании.
