Гордость и целомудрие - [116]

Джосс слабо улыбнулась, измученная, но счастливая. Повинуясь ее указаниям, Алекс отдал новорожденную матери, чтобы принять послед.

— Ты ничуть не хуже любой дипломированной сиделки, — заметила она, осторожно гладя нежные волосики на детской макушке.

— Никогда бы не подумал, что я на это способен! — признался он.

— Ты великолепно со всем справился, — заверила Джосс. Они надолго замолкли, неотрывно глядя друг на друга, но громкий крик новорожденной заставил родителей вернуться с небес на землю.

— Ее надо выкупать и запеленать в одну из тех тряпок, — сказала Джосс и добавила: — А потом мы займемся твоими ранами. — Она осторожно коснулась запекшейся раны у Алекса на щеке. — Мне даже зашить ее нечем. А вдруг из-за шрама ты уже не будешь таким красивым?

— Нашла о чем беспокоиться! — хмыкнул он, ловко обтирая влажной тряпкой маленькую дочку. Завернув девочку в пеленку, Алекс спросил: — Как мы ее назовем?

— Я выбрала имя Элайджа для сына, но раз это дочь, то пусть носит имя твоей матери.

— Значит, пусть будет Барбара. Мама давно разглядела то, что я не желал видеть из-за упрямства и слепоты. Ты когда-нибудь простишь меня за эту глупость? — спросил он, наблюдая за тем, как Джосс поднесла дочку к груди. — Я так и не признался, что люблю тебя, Джосс. Я даже не задумывался над этим, пока не стало слишком поздно. Только разлука заставила меня оценить всю силу моей любви.

— Но ты всегда был настроен против брака и семейной жизни… и вдруг обзавелся и женой, и ребенком. Пройдет немного времени, и тебе наскучат эти узы. Не бойся, Алекс, я не стану удерживать тебя силой.

— Я понятия не имел о том, что скоро стану отцом, когда потерял тебя, Джосс. Это было ужасно, невыносимо… черт побери, я как будто увяз в трясине и не мог выбраться! — Он умолк, подбирая нужные слова. — Я очень долго считал тебя погибшей и без конца размышлял над тем, что заставило меня заключить с тобой это дурацкое соглашение и почему я боялся брака. Мои родители так любят друг друга, что если не станет одного, следом за ним уйдет и другой. Я свыкся с этой мыслью еще в детстве. Такая беззаветная любовь в крови у всех мужчин нашего рода, и я попросту испугался. Я не хотел рисковать… пока не встретил тебя.

— И решил, что ничем не рискуешь, заключив соглашение с очкастым чучелом, на которое не позарится ни один мужчина. Поверь, у меня и в мыслях не было устраивать тебе ловушку в ту ночь в Лондоне, — сказала она и поспешила добавить, пока ей хватает отваги: — Понимаешь, у меня был пожар, и из-за дыма и вони я не могла заснуть и решила спуститься… Но у тебя стояла всего одна кровать…

— Но почему ты убежала утром и сделала вид, будто ничего не случилось? — Видимо, он все еще чувствовал себя уязвленным.

— Я не смела посмотреть тебе в глаза. Ни тогда, ни в тот день в Коуэте, когда застала тебя в реке с Водяной Лилией.

— С Водяной Лилией? — искренне удивился он. И тут же все понял при виде того, как боль исказила ее лицо. — Ты увидела нас и подумала, что… что мы…

Теперь настал черед удивляться Джосс.

— Ты хочешь сказать, что она не… что ты не…

— О, она была бы не прочь, но я отверг ее, Джосс. К тому времени я уже понимал, что мне не нужен никто, кроме моей жены.

— А я возвела на тебя напраслину! — Его смущенная улыбка моментально растопила Джосс сердце. — Мне стоило остаться и объясниться с тобой, а я вместо этого сбежала. Мне до сих пор кажется, что я не достойна такого очаровательного мужчины… красивого, как ангел… мой коварный возлюбленный. Возле тебя я выгляжу несчастной серой мышью.

— Серой мышью?! — Он явно растерялся. — Джосс, да ведь ты вскружила голову всем знакомым мужчинам! Когда я увидел тебя на балу у Чичестеров, то просто не поверил своим глазам! Мне даже не снилось, что в мире существует такая красота! Но самое смешное заключается в том, что твоя красота не так уж и важна! — запинаясь, признался он. — Я полюбил тебя не за внешность. Я влюбился в остроумную, ироничную, отважную женщину, которая не боится ничего на свете.

А теперь позволь спросить тебя, Джосс, можешь ли ты простить меня за то, что я так в тебе ошибался? Я боялся, что ты будешь стыдиться моего родства с мускоги, когда побываешь в Коуэте. Это ранило мою гордость, и я обошелся с тобой как последняя свинья. Когда отец рассказал мне о том, что ты учила детей в школе бабушки Чарити, я осознал свою ошибку и восхитился твоей отвагой. Ты всегда умела найти свой путь в жизни — и здесь, и в Лондоне.

Джосс слушала и таяла от восторга. Она открыла Алексу свои объятия со словами:

— Я полюбила тебя всем сердцем в тот же миг, когда ты спас меня от тех негодяев в порту. Ты явился словно ангел… прекрасный и коварный ангел. Разве я могла устоять?

— Я люблю тебя, Джосс, и клянусь, что навсегда забуду о своем коварстве… — прошептал он, гладя ее по щеке.

Но тут же в глубине темных глаз мелькнул лукавый огонек, и Алекс добавил: — Ну, разве что иногда, ненадолго, когда мы будем с тобой вдвоем…

— Смотри, Алекс, не забывай свою клятву! — Она ласково пожала его руку и прикрыла глаза. Еще минута — и Джосс заснула.

— Охраняй ее, Пок, — вполголоса приказал Алекс. Он хотел избавиться от трупов и попросту спихнул их в реку. Затем набрал валежника и добавил его в костер, собираясь всю ночь охранять своих близких. Несмотря на усталость и раны, на него наконец-то снизошел душевный покой.