Гордая принцесса - [8]

Илоне в голову пришла эта же мысль.

Одеваясь после ванны, девушка раздумывала, не поговорить ли ей с отцом на эту тему. Разве приятно править землей, с которой исчез смех? Однако она чувствовала, что у нее не хватит на это мужества.

За то короткое время, что она провела дома, он, как ни странно, был с ней очень любезен, хоть и побранил министров, сопровождавших ее из Парижа, за слишком долгое отсутствие.

Задержка была вызвана тем, что министры настояли на обновлении гардероба Илоны.

Поняв, что выбора у нее нет и ей придется вернуться на родину, она спросила министра иностранных дел:

— Когда мы отправляемся, месье?

Ей было трудно обращаться к нему иначе. За последние восемь лет она так привыкла называть всех мадам и месье, что слово машинально слетело с ее губ.

То же самое можно было сказать и о Магде, которая и помыслить не могла, чтобы называть ее иначе, как мадемуазель Илона.

— Мы можем отправиться незамедлительно, ваше королевское высочество, но я должен кое-что сказать вам.

— Что же?

— Для его величества будет неожиданностью увидеть вас в черном.

— Просто его величество не знает, что мама умерла и я в трауре.

— Примите наши глубочайшие соболезнования, и все-таки считаю своим долгом убедить вас, что вы не можете появиться в Добрудже в этом платье.

— Почему же, месье? Разве вы не можете объяснить отцу? — полюбопытствовала Илона.

— Его величество счел, что на похороны и уход за могилами уходит слишком много времени.

— Слишком много времени?

— Да, ваше королевское высочество. Поэтому он закрыл все кладбища, и люди больше не могут навещать могилы своих родственников!

— Ничего более абсурдного в жизни не слышала! — заявила Илона.

— Это указ его величества: никто в Добрудже не смеет носить траур или заказывать заупокойные молитвы.

Илона застыла. Услышанное привело ее в ужас. Однако, помня наставления матери, она не стала открыто выражать свои чувства. «В конце концов, — подумала она, — хотя мне мучительно недостает мамы, она ведь для меня не умерла!»

И в самом деле, не однажды, оставшись одна, она чувствовала присутствие матери, согревающей ее своей любовью.

— У меня есть еще несколько новое — только черное. Те немногие средства, что были у нас с мамой, мы истратили на еду во время осады Парижа.

— Его величество приказал мне купить вам все, что нужно. Поэтому предлагаю вашему королевскому высочеству обеспечить себя всем необходимым.

Илона вежливо поблагодарила министра, но глаза ее заблестели от возбуждения.

Какая женщина, столько лет живя в стесненных обстоятельствах, откажется купить прелестные, нарядные, изысканные платья, которыми славится Париж?

На следующий день они с Магдой посетили всех знаменитых портних, которые доселе были для нее лишь легендой. Прожив в Париже много лет, Илона прекрасно понимала, какая роскошь и великолепие царили в Париже во время правления Луи-Наполеона.

Императрица Евгения была законодательницей мод: она первой надела кринолин, удививший и манивший мужчин, заказывала бархат из Лиона и кружева из Нормандии, под ее покровительством развилась торговля шелком, хлопком, экзотическими перьями, она всячески поощряла ювелиров, модисток, серебряных дел мастеров и других ремесленников.

Даже в монастырях воспитанницы говорили о грандиозных балах во дворце Тюильри и богатых домах Парижа.

Илона была бы слепой, если, совершая верховые прогулки в Булонском лесу, не заметила бы дам, явно не принадлежавших к знати, но имевших дорогих лошадей, а своими костюмами и драгоценностями напоминавших сверкающих райских птичек!

— Это бесстыдные женщины! — пояснила ей Магда.

Но Илона находила их необыкновенно яркими и красивыми.

Чувствуя, что отец в долгу перед ними с матерью за годы, проведенные в безвестности, лишениях и страданиях, Илона купила себе целое приданое: вечерние туалеты, платья для утра, для послеобеденного времени и прочих всевозможных случаев, накидки, отороченные мехом и лебяжьим пухом, вышитые блестками или золотой тесьмой, шляпки с перьями, цветами и лентами, маленькие солнечные зонтики с настоящим кружевом, туфли, перчатки, ридикюли, шелковые чулки и белье из такого тончайшего шелка, что его можно было легко продеть сквозь кольцо.

Она никогда не испытывала такого восторга и возбуждения и, глядя на себя в зеркало, едва узнавала себя.

Никогда раньше она не замечала красоты своих темных рыжевато-золотистых волос, унаследованных от матери. Никогда раньше она не замечала, насколько бела ее кожа и какой глубокой зеленью отливают при свете ее глаза. Тонкая талия и красивая грудь никогда не обращали на себя внимания в платьицах из дешевых тканей, которые могла позволить себе ее мать.

Она увидела, с каким восхищением смотрели на нее посланники отца, когда настало время ехать на вокзал.

Вся прихожая маленького дома была забита коробками с одеждой, но Илона заявила, что это только часть ее покупок. Остальное, когда будет готово, ей пришлют в Добруджу. От нее не ускользнуло, что министр иностранных дел был слегка шокирован, увидев многочисленные счета, которые она ему представила.

«Но, — решила она, — если снова становишься принцессой, нужно и выглядеть принцессой!»